Филоктет

Все три знаменитых афинских трагика обработали миф о Филоктете — сначала Эсхил, затем Еврипид (в 431 г.) и, наконец, Софокл. Трагедии предшественников Софокла не сохранились, но сравнительно полное представление о них дает нам греческий ритор I в. н. э. Дион Хрисостом, который в речи 52 сравнивает все три драмы (ср. АС 78), а в речи 59 излагает содержание пролога еврипидовской трагедии.

Произведение Эсхила (вероятно, из числа его ранних пьес) отличалось свойственной ему суровой простотой. Правда, явившийся за Филоктетом Одиссей пытался завоевать его доверие рассказом о мнимой смерти Агамемнона, о казни самого Одиссея и о бедственном положении всего войска, но не принимал никаких мер для самомаскировки, — зрителю предлагалось допустить, что за 10 лет либо неузнаваемо изменился Одиссей, либо бедствия настолько ослабили память Филоктета, что он был не в состоянии узнать своего злейшего врага. (Эсхил так же не придавал значения подобным несуразностям, как впоследствии Шекспир: достаточно было Кенту нацепить бороду, чтобы Лир не узнал своего старого соратника, служившего ему не один десяток лет.) Так или иначе, Одиссей — вероятно, во время приступа болезни у Филоктета завладевал его луком, и тому не оставалось ничего другого, как следовать вместе с ним под Трою.

Тоньше и сложнее была представлена вся история у Еврипида. Во-первых, у него Одиссей согласился на трудную миссию только после того, как Афина изменила его внешность и голос (мотив, заимствованный из «Одиссеи», XIII, 429—435). Во-вторых, в помощники ему был придан Диомед, — таким образом, Еврипид соединил эпическую и эсхиловскую версии. Наконец Еврипид ввел совершенно новый момент: наряду с ахейцами заинтересованность в Филоктете проявляли троянцы: на Лемнос прибывало их посольство (может быть, во главе с Парисом), которое стремилось привлечь Филоктета на свою сторону. При этом маскировка Одиссея не сразу оборачивалась ему на пользу: озлобленный против всех греков, Филоктет готов был спустить стрелу с тетивы при виде первого же ахейца, появившегося на Лемносе, и Одиссею, чтобы уцелеть, пришлось выдать себя за жертву ахейских вождей: он-де был другом Паламеда, казненного по навету Одиссея, и теперь спасается бегством, боясь за свою жизнь. Правда, npi появлении троянского посольства, он, хоть и будучи жертвой греков, выступал в из защиту и добивался того, что троянцам пришлось уйти безрезультатно. Затем, по-видимому, следовал припадок Филоктета, похищение Одиссеем его лука, появленш подоспевшего на помощь Диомеда, и в результате бурного объяснения с Филоктетоь удавалось убедить его отправиться под Трою. Вероятно, этот спор, как и предыдущт дебаты между Одиссеем и предводителем троянцев дали Диону основание охарактеризовать трагедию Еврипида как образец ораторского искусства. Хор и у Еврипида и у Эсхила состоял из жителей Лемноса, который, таким образом, не представал стол; пустынным и нелюдимым, как у Софокла.

Из сопоставления, произведенного Дионом, видны и другие нововведения Софокла.

Хор состоит у него из мирмидонских моряков, соратников Ахилла, которые теперь сопровождают своего нового вождя Неоптолема, до Софокла никакого отношения к истории Филоктета не имевшего. Поскольку теперь участники хора впервые видят страдания Филоктета, это позволяет им проявить максимум сочувствия к его участи. Еще важнее роль их вождя: юный герой, готовый применить к Филоктету, если надо, силу, с большой неохотой соглашается на хитрость (мотив, использованный обоими предшественниками Софокла) и в конечном результате отказывается от средств, противоречащих его благородной натуре. Введя верного своей природе Неоптолема, Софокл развернул в трагедии не только столкновение между справедливо гневающимся Филоктетом и прагматически мыслящим Одиссеем, но и внутренний конфликт в душе Неоптолема между врожденным благородством и долгом перед ахейским войском.

Структура «Филоктета», как и наиболее близкого к нему по времени «Эдипа в Колоне», характеризуется существенным отличием от традиционной. Следующий за прологом (1-134) парод (135—218) состоит из трех пар строф, перемежаемых анапестами Неоптолема (144—149, 159—168, 191—200). В трагедии есть только один полноправный стасим (676—729); место двух других занимают два коммоса (827—864 — хор и Неоптолем; 1081—1217 — Филоктет и хор). Более традиционный характер носят три эписодия (219—675 со включением одной пары строф, 391—402=507—518; 730—826; 865—1080) и эксод (1218—1471), завершаемый, как часто у Софокла, анапестами (1445—1471); анапесты (1408—1417) вводят и появление Геракла. Необычным для Софокла является употребление трохеического тетраметра в коротком диалоге Неоптолема с Филоктетом (1402—1407), — здесь, может быть, сказывается влияние Еврипида, который охотно пользовался этим размером в поздних трагедиях.

Роли между тремя исполнителями распределялись следующим образом: протагонист — Филоктет, девтерагонист — Неоптолем, тритагонист — Одиссей, Моряк, Геракл.