Философия достоинства, свободы и прав человека

Право не лгать — составная часть свободы мысли и слова в её подлинном смысле, т. е. право говорить то, что думаешь, без опасения репрессий, санкций, тайных и явных проскрипций со стороны государства. Как писал голландский философ, теоретик естественного права Бенедикт Спиноза (1632–1677) «быть свободным — это значит, не кривя душой, жить по указанию разума». Только в этом случае речь может идти о государстве вольных людей. Такое государство создает самые благоприятные правовые условия для атмосферы свободы, которая проявляется, прежде всего, в искренних, вежливых и предупредительных отношениях между людьми. Последнее и обеспечивает психологическое и нравственное здоровье нации. В создании таких условий для человека и таится сокровенный, глубинный смысл свободы. Приведенное выше и позволяет дать определение этому столь глубоко желанному, сколь и многострадальному человеческому благу.

Под свободой понимается правовое состояние и соответствующая политическая атмосфера в государстве, при которых каждый отдельный человек, территориальная община (громада), этнос или народ имеют возможность безопасно для себя делать всё, что не причиняет вреда достоинству и правам других людей.

В приведенном определении свободы кроется концептуальный ключ для постижения сути основных прав человека. Конституция ведь напрямую не устанавливает состояние свободы, последняя защищается основным законом лишь косвенным образом и, в первую очередь, посредством института прав гражданина, связывающих государство многообразными конституционными обязанностями. Таким образом, подлинным объектом регулирования со стороны конституции является всё же не состояние свободы, а права человека, которым в этом случае отведена роль её ангелов-хранителей.

Философы утверждают, что все права человека, в сущности, есть разнообразные интерпретации высшей идеи свободы, но интерпретации особого инструментального характера. Эти интерпретации приобретают значение субъективных прав в той мере, в какой они служат руководством для действий законодателя и судьи и, соответственно, могут быть проведены в жизнь в виде законов и судебных решений. Разумеется, что англосаксонская традиция права преимущественно оперирует категориями судебной практики, которая в своей неизменной ориентации на принцип справедливости на протяжении веков формирует атмосферу, культуру свободы.

У каждой нации в зависимости от принадлежности к той или иной цивилизации есть своя концепция понятия свободы. Население Украины, например, традиционно придерживается версии, особенностью которой является органическое неприятие порядка, дисциплины и солидарности. Есть мнение, что подобная интерпретация свободы — надёжная прививка против авторитаризма, и в этом усматривается её ценность. Как представляется, нечто подобное высказал украинский философ, академик М.В. Попович: «Сильной стороной украинцев является внутренняя потребность в свободе. Может, это наследие той самой анархии, которую мы так часто проклинаем. Украинцы не терпели над собой власти даже со стороны собственных гетманов, поэтому многое потеряли, но сохранили потребность в свободе, чувство собственного достоинства». Не могу согласиться с подобной извращенной иллюстрацией свободы. Ибо чем тогда объяснить столь большое число украинцев, пополняющих предложением своего наемного труда (в среднем порядка 3 млн. человек в год) рынок соседней России? Чем объяснить в таком случае столь высокую готовность выезжать на нелегальные заработки под жестоким диктатом мафиозных структур, о чём в другом месте пишет тот же автор? Как-то очень трудно совместить подобное поведение с чувством собственного достоинства и тягой к свободе.