Философия достоинства, свободы и прав человека

Предварительное следствие по обвинению Бейлиса тянулось более двух лет, однако никаких доказательств вины этой очередной жертвы кровавого навета найдено не было. Вместе с тем на кону оказался престиж державы. Империя в лице своих первоблюстителей черносотенного порядка просто не могла подбросить евреям такой козырь, как справедливое правосудие. Это было бы равносильно отказу от коренной природы российской державности. Посему в состоянии полного отчаяния министр юстиции Российской империи Иван Григорьевич Щегловитов (1861–1918) летом 1913 г. пригласил в Петербург одного из корифеев имперского сыска, начальника московского уголовного розыска Аркадия Францевича Кошко (1867–1928) и поручил ему установить «возможно выпуклее все то, что может послужить подтверждению наличия ритуала». После месячного изучения материалов уголовного дела российский «Шерлок Холмс» честно заявил министру: «Я бы никогда не нашел возможность арестовать и держать его (Бейлиса) годами в тюрьме по тем весьма слабым уликам, которые есть против него в деле». И далее многоопытный криминалист и блестящий знаток судебной психологии пояснил министру, почему версия о ритуальном убийстве невероятна: «…евреи прекрасно осведомлены о юдофобских настроениях, что пышным цветом расцвели за последнее десятилетие. Они не забыли и той страшной волны погромов, что еще так недавно прокатилась по России. Как при таких условиях предположить, что евреи, убивая Ющинского, выбрали бы для этого город Киев с его многочисленными монархическими организациями… Как предположить или, вернее, как объяснить, что выбор жертвы пал не на бездомную сироту, а на мальчика, многим хорошо известного. Наконец, как согласовать противоречие: страх перед погромами, с одной стороны, и оставленной чуть не визитной карточки (в виде обескровленного тела и 13 ран на виске и темени), с другой».

Несмотря на отсутствие каких-либо достоверных улик, уголовное дело по обвинению Бейлиса всё же было передано в Киевский окружной суд. Объясняя мотивы этого уголовно-процессуального решения, Щегловитов в беседах с членами судебного присутствия приводил доводы такого рода: «Во всяком случае, дело получило такую огласку и такое направление, что не поставить его на суд невозможно, иначе скажут, что жиды подкупили меня и все правительство». И это при всём том, что на скамье подсудимых очутился бедный приказчик местного кирпичного завода, отец многодетной семьи. Отдавая себе отчёт в происходящем, председатель Киевского окружного суда отказался рассматривать столь грубо состряпанное дело. Но, как известно, свято место пусто не бывает: быстро нашелся другой слуга отечества и 25 сентября 1913 г. судебный процесс покатился своей чередой. Правда, здесь приключился ещё один казус: прокуроры Киевской судебной палаты отказались поддерживать обвинение. Не беда: прислали прокурора из Петербургской судебной палаты.

Начало судебного процесса ознаменовалось подлой статьей в печатном органе «Союза Русского Народа» — газете «Земщина» от 26.09.1913 г. В полном соответствии с духом времени и настроением в высоких кабинетах империи, она в частности, писала: «Милые, болезные вы наши деточки, бойтесь и сторонитесь вашего исконного врага, мучителя и детоубийцу, проклятого от Бога и людей, — жида! Как только где завидите его демонскую рожу или услышите издаваемый им жидовский запах, так и мечитесь сейчас же в сторону от него, как бы от чумной заразы». Оно и понятно, православные подданные империи, в том числе и члены суда присяжных, должны были знать: жизни их малолетних детей угрожает смертельная опасность. Это было право на свободу слова, но в весьма специфическом толковании этого священного права в Российской империи.