Философия достоинства, свободы и прав человека

Однажды я встретила этот похоронный кортеж на рассвете, когда побежала в неурочное время в аптеку. На длинных якутских санях трое блатарей тащили рубленую человечину. Бесстыдно торчали синие замерзшие окорока. Волочились по снегу отрубленные руки. Иногда на землю выпадали куски внутренностей. Мешки, в которых было положено зарывать трупы заключенных, благоразумно использовались блатными анатомами для разных коммерческих меновых операций. Так что весь ритуал беличьинских похорон предстал предо мной в обнаженном виде.

В первый и единственный раз в моей жизни приключился тут со мной приступ, похожий на истерический. Мне вспомнилось выражение мясорубка, которым часто определяли наши исправительно-трудовые лагеря. При виде этих груженых якутских саней иносказательный смысл слова вдруг заменился объемной вещественной буквальностью. Вот они — приготовленные для гигантской мясорубки нарезанные куски человеческого мяса! С ужасом и удивлением я услыхала свой собственный удушливый смех, свои собственные громкие рыдания. Потом меня стало отчаянно рвать. Не помню уж, как доплелась до своего корпуса». Право, читая эти строки трудно отделаться от мысли, что называя блюстителей этого режима дикими зверьми, мы незаслуженно оскорбляем животных. Скорее всего, здесь уместнее употреблять термин «негодяи», а построенную ими империю — державой негодяев. И здесь впору только удивляться проницательности русского поэта Сергея Александровича Есенина (1895–1925), который ещё в 1922–1923 гг. написал драматическую поэму «Страна негодяев».

Пожалуй, такую комбинацию изуверских методов истребления, истязания и унижения людей, которую ввела в свой обиход большевистская держава, трудно было сыскать в мировой истории. И уж ни в коей мере она не вправе была связывать свою бесчеловечную практику пусть и с утопическим, но всё же глубоко гуманистическим коммунистическим учением Карла Маркса. Неслучайно известный советский диссидент, генерал П.Г. Григоренко, отдавая дань уважения искренним убеждениям одного своего знакомого, писал: «Идейно он оставался коммунистом, но зато пришел к твердому выводу, что никакого коммунизма в советской стране нет, что люди, правящие страной, обычные гангстеры, заботящиеся только о сохранении своей власти, готовые ради этого пойти на любое преступление». В другом месте своей книги, уже давая собственную оценку господствующей на то время партии власти в СССР, генерал высказался по-военному лаконично и точно: «Бандиты! Гангстеры! Мафия!». Как справедливо заметил по сему поводу А.И. Солженицын: «Самые аляповатые детективы и оперы о разбойниках серьёзно осуществились в объёме великого государства». Заметим: не в бровь, а в глаз. Таковой по существу и была власть лагерной империи, невинными жертвами которой пали десятки миллионов людей. Трудно удержаться, чтобы не привести здесь пророческие строки И.М. Губермана:

Хоть сотрись даже след от обломков
дикой власти, где харя на рыле,
все равно мы себя у потомков
несмываемой славой покрыли.