Философия достоинства, свободы и прав человека

Вопросы толкования сути свободы всегда отличали демократический мир от советской «империи зла», которая устами одного из своих самых выдающихся иезуитов от юстиции — А.Я. Вышинского утверждала: «Нас нельзя сбить с нашей позиции демагогическими криками и вcхлипываниями о том, что нельзя, мол, ограничивать человеческую свободу, права человека. Нет, можно, если эта свобода используется в ущерб общественному благу, интересам народа». Те, кто знаком с подлинной биографией самого зловещего Прокурора СССР и его коллег по охране «общественного блага», хорошо знают, как под интересами народа мастерски камуфлировалась неприкосновенность правящего режима большевиков и его самых правоверных и, одновременно, подлых жрецов. Выступления этого выдающегося представителя советского прокурорского «красноречия» изобиловали такими словами, как «мразь», «вонючая падаль», «навоз», «зловонная куча отбросов», «поганые псы», «проклятая гадина». Эти слова без всякого стеснения адресовались невинным и беззащитным людям, которые по воле злого жребия попадали в немилосердные жернова советского «правосудия». Этот герой обвинительных речей, которые неизменно заканчивались требованием смертной казни, в своем идеологическом доктринерстве был отнюдь не одинок.

Под его словами со спокойной совестью мог бы подписаться его единомышленник и коллега, министр юстиции Италии Альфредо Рокко (1875–1935), главный идеолог итальянского фашизма, который утверждал: «Однако мы не признаем такого «билля о правах», который ставит личность выше государства и позволяет личности противостоять обществу. Наша концепция свободы заключается в том, что личности должны быть предоставлены условия для развития в интересах государства, ибо отдельные люди — эти недолговечные и бесконечно малые частицы сложной и непреходящей жизни общества — своим нормальным развитием обеспечивают развитие государства». Историческая практика показала, что в понимании свободы и прав человека между фашизмом, нацизмом и большевизмом больших различий обнаружить не удалось. Все три исторические формы безумия человечества — назидательный урок произвольной интерпретации такого сложного и многомерного явления, каким является свобода. О трагических итогах подобной интерпретации свободы на бескрайних просторах бывшего СССР весьма убедительно свидетельствует число загубленных им невинных душ, причём далеко не только на территории своей большевистской вотчины.

Свобода становилась желанной путеводной звездой лишь для тех, кто наиболее остро переживал ущемление своего человеческого естества. Для этих людей свобода — вовсе не красочные фрески, не веселые лубочные картинки и не яркая театральная афиша. Она — своеобразный защитный слой, некий нимб вокруг бесценного ядра, каковым является человеческое достоинство. Достоинство — критерий и истинная мера свободы. И вечная борьба за неё, по сути, есть не что иное, как нескончаемый бой за достоинство человека. Свобода — это реальная политическая власть для его защиты. Потому первейшее требование апостолов свободы — это контроль над властью. Но контроль над властью должен быть под контролем людей, обладающих политической культурой, в противном случае всех неминуемо подстерегает хаос правового беспредела. Ужасы Великой французской революции и Октябрьского большевистского переворота — прямое тому подтверждение и предостережение.