Философия и гуманитарные науки

– Интерпретации неисчерпаемы… Всегда можно сказать что-то новое о великих книгах. Хотя, если по правде, я тоже выбрал «личную» тему, классику завтрашнего дня. Есть один писатель, который «мой», только мой, если вы понимаете, что я имею в виду. Вы знакомы с творчеством Омеро Брокки?

– Ваша приятельница мне о нем рассказала.

– Какая приятельница?

– Профессор Гранадос.

– Эта малохольная мне не приятельница. Она хочет отнять у меня Брокку, вырвать из рук, образно выражаясь. Когда я занялся Броккой, у меня сразу же появилось столько недоброжелателей. Они мне завидуют: что я прочел его книги до того, как они потерялись. Из его наследства сохранился только один рассказ, и никто даже не знает, какой была его окончательная редакция.

– А остальное?

– Исчезло. Утрачено. Это – большое несчастье. Хотя я запомнил каждую строчку, каждый абзац, которые сумел прочитать. Привилегия быть единственным читателем великого мастера – это одновременно и наказание.

Мне доводилось слышать о рукописях, уничтоженных самими авторами либо сгоревших в кострах мракобесов, но я ни разу не слышал, чтобы книга, однажды опубликованная, исчезла совсем, до единого экземпляра.

– У Брокки вышло пять книг, все – за счет автора. Я встречался с десятками книготорговцев, и только один из них утверждал, что держал в руках книгу Брокки. То ли он ее продал кому-то, то ли она затерялась на складе, он так и не вспомнил. Я искал во всех старых типографиях, где печатались книги писателей того времени, но в их архивах имени Брокки не было. Две его повести были у нас на кафедре: «Крик» и «Капкан». Едва я их прочел, как их тут же украли. Это случилось давно, много лет назад. И с тех пор ни одна из книг Брокки больше не появилась. Нигде.

– И у него не осталось родственников, которые сохранили бы оригиналы?

– Никаких родственников, никого. Следы Брокки полностью затерялись, как если бы его вообще никогда не существовало. Если кто-нибудь пожелает узнать о его работах, за исключением того единственного рассказа, у него просто не будет другого выхода, кроме как обратиться ко мне. У меня вышли две книги о Брокке: «Гений и личность О.Б.» и «Произведения Брокки: заключительное толкование». Если вам интересно, можете почитать. Они здесь. Мне бы очень хотелось узнать ваше мнение.

Я предложил ему растворимый кофе. Через пару минут я вернулся с двумя чашками «Нескафе» и сахарницей. Кипяток был немного мутный из-за ржавчины в водопроводном кране, и вода слегка отдавала ржавчиной. Но я уже как-то привык к этому запаху.

– Превосходный кофе. – Он выпил чашку одним глотком. – Ладно, пора открыть карты. Я ведь пришел не только познакомиться с вами лично и, может быть, дать советы по вашей диссертации. Я хочу, чтобы вы работали вместе со мной над изданием единственного рассказа Брокки, который еще сохранился. Он называется «Замены». У нас есть на это два месяца, и работать вы будете, разумеется, не бесплатно. Я предлагаю вам сумму, которая вас точно не разочарует, особенно если учесть, что подобные академические работы обычно – о горе нам! – оплачиваются чисто символически. Деньги выплатит фонд «Без препятствий».

Я не стал деликатничать и спросил о деньгах до того, как поинтересовался, в чем будет заключаться моя работа. Конде назвал сумму в 1500 долларов. Это меня устраивало целиком и полностью: теперь я мог снять квартиру и создать некоторую дистанцию между собой и профессором Коралес де Миро. Он заметил мою радость и поспешил предупредить:

– Только смотрите, придется много читать. Необходимо использовать литературную критику с исключительно научной точки зрения. Конечно, мы тут подключим и воображение, но и статистикой пренебрегать не стоит.

Профессор Конде посмотрел на часы и сказал, что у него консультация у офтальмолога.

– Посмотрите на эти очки. Вы когда-нибудь видели, чтоб у кого-нибудь были очки с такими толстыми стеклами, а? У меня все в семье носят очки, и мы всегда их теряем. И я – не исключение. Теряю очки, потом нахожу – может год пройти или два. Иногда мне присылают мои очки из зарубежных университетов: я их там забываю, когда приезжаю нч конференцию или читать лекции. То есть очки не всегда мои и даже чаще – совсем не мои, но такая уж обо мне идет слава, что все потерянные очки присылают мне. У меня есть специальный ящик, где я храню эти чужие очки. Так что если вам вдруг понадобится…

Я сказал, что очки у меня уже есть. Профессор закончил беседу, похлопал меня по спине и пообещал в скором времени передать мне материалы, необходимые для работы. Я не стал подметать штукатурку и посвятил весь остаток вечера книгам.

В тот же день, когда я уже собрался уходить, пришли две какие-то женщины в серых халатах и пригласили меня на собрание, которое проводилось в подвале. Я пообещал прийти, но потом как-то об этом забыл. Пока я ходил за своими вещами, которые всегда оставлял в третьем зале – в Берлоге, – кто-то просунул под дверь журнал. Это был тоненький бюллетень под названием: «Утерянные бумаги, журнал общества по изучению творчества Омеро Брокки».