Философия и логика времени или О неполноте сознания

Большой взрыв и был спонтанным нарушением симметрии. Его принято иллюстрировать карандашом, который стоит на острие. Его идеальное и совершенно нестабильное состояние симметрично: карандаш может упасть в любую сторону. Такую симметрию и предполагает мультиверс Эверетта. Вселенных могло быть сколько угодно. Спонтанное нарушение заключалось в том, что была выбрана именно наша Вселенная. Дело не в том, что она была выбрана, а в том, что выбор определил все законы и всю последующую историю, в которой из горячей и плотной материи должен был появиться мозг. Т.е. физический детерминизм оказывается некой локально антиэнтропийной идеологией той силы, которая начала отсчет времени во Вселенной, заставляя, коллапсировать волновую функцию, во-первых, всегда асимметрично, а во-вторых, не всегда равновесно. Можно сказать, что в нашей реальности карандаш всегда падает вправо (или влево), и при этом часто под таким углом, чтобы быть вектором, указывающим на эволюционный процесс, продуктом которого становится разумный наблюдатель.

Более поздний афоризм самого Уилера «Все из бита» подразумевал, что научное познание законов природы и вообще экзистенциальное восприятие реальности есть прерогатива самосознания. Вселенная является нам информационно, в виде нейронных импульсов, с которыми мозг, вообще говоря, работает по собственному усмотрению. Мы не контролируем этот процесс, а лишь субъективно пользуемся им. Здесь можно вспомнить Юнга с его архетипами, составляющими коллективное бессознательное, расширив его культурно-психологическое поле до размера бессознательно воспринимаемой всеми реальности. Объективное – это коллективное нейролингвистическое субъективное.

Очевидно, что время, пространство, эфир (настоящее), так же как и «самость» (я) присуще всем носителям мозга, включая мышей. Все из мозга. Если же характеризовать мнение Уилера с позиций философии, то надо сказать, что, пожалуй, вся мировая философия так или иначе сводится к вопросу о статусе разума во Вселенной. Продукт ли он случайностей, творение высших сил или сам творец собственной панпсихической реальности. И подавляющим большинством голосов мировая философия так или иначе поддержала бы мнение Уилера. Список имен будет слишком длинным, чтобы его составлять.

Поскольку Вселенная и анти-Вселенная не могут сосуществовать, ибо это ведет к их аннигиляции, то именно поэтому между ними должна находиться принципиальная граница как сечение единого континуума времени – тот самый неподвижный эфир в абсолютном покое. Из определения континуума следует, что эта граница либо принадлежит обоим мирам, либо не принадлежит ни одному их них и является независимой сущностью. Последнее допущение выглядит неэкономным, и поэтому естественным было бы для эфира быть общей частью двух миров.

Этот эфир есть «tabula rasa» , на которой могут быть записаны любые взаимно непротиворечивые законы природы вроде набора экзистенциальных аксиом для модели, которая будет им удовлетворять. Именно в нашем мире скорость света приобретает определенное значение. Эфир подобен зеркалу, в котором отражается тот, кто в него смотрит. Вселенная становится такой, какой она записана в глубинных структурах мозга, не подвластных ему, ибо самосознание в конечном итоге тоже есть продукт этих законов. Поиски скрытой переменной в ЭПР были безуспешны, потому что этой скрытой переменной является сам мозг наблюдателя. Устроенный иначе, он будет порождать иную Вселенную. Отчасти это так и происходит с дефектами этого мозга при галлюцинациях, когда самосознание начинает видеть иную реальность. Выражаясь совсем уж мифологически, можно сказать, что экзистенциальные аксиомы бытия записаны в мозгах наблюдателей, и Вселенная развивается как их коллективная карма.

При этом наблюдатель и анти-наблюдатель при взгляде на свою нижнюю границу, общую для них обоих, не должны проникать в свое зазеркалье (ведь мы не проникаем) и могут видеть лишь одно и то же море Дирака: вакуум в треморе между прошлым и будущим. Этот тремор и порождает виртуальные пары в петлях времени, а вместе с ними – и наш принцип неопределенности, который покрывает это недопустимое для локального релятивистского мира противоречие собою. Он – будто клякса на орфографической ошибке, которую можно счесть небрежностью, но не ошибкой правописания. Именно поэтому классический ответ на вопрос о причине Большого взрыва гласит, что квантовый принцип неопределенности освобождает сингулярность от строгого соблюдения причинности. Иначе говоря, Большой взрыв сам себе причина.

Настоящее по замечанию Августину не должно иметь внутри себя минимального и максимального элементов и поэтому на стреле времени, ассоциированной с действительной прямой, его можно определить лишь как открытый интервал между двумя сколь угодно близкими величинами а и b как открытый интервал Δt = ]a, b[. Но поскольку в плотном континууме согласно (3.2) между любыми двумя точками найдется по крайней мере еще одна точка, то самым точным определением настоящего будет запись: