Философия и социология гуманитарных наук

2. Сексуальные влечения ребенка не достигают полной самостоятельности и диференцированности и тесно примыкают к другим потребностям и процессам их удовлетворения: к процессу питания (сосание груди), к уринированию, к дефекации и пр., придавая всем этим процессам сексуальную окраску.

3. Сексуальное влечение удовлетворяется на собственном организме и не нуждается в объекте (в другом человеке), что ясно из предшествующих пунктов: ребенок автоэротичен.

4. Половая дифференциация libido еще зыбка (нет примата гениталий); на первой стадии половое влечение бисексуально (двуполое).

5. Ребенка можно назвать полиморфно (многообразно) извращенным; это вытекает из предшествующего: он склонен к гомосексуализму, так как он бисексуален и автоэротичен; он склонен к садизму, к мазохизму и к другим извращениям, так как его libido рассеяно по всему телу, может соединиться с любым процессом и органическим ощущением.

Наименее понятен ребенку именно нормальный половой акт[84].

Таковы основные черты инфантильной (детской) эротики.

Из сказанного становится ясным, какой громадный запас желаний и связанных с ними представлений и чувств рождается на почве детского libido и подвергается затем беспощадному вытеснению в бессознательное.

Самым важным событием этой вытесненной части истории детской сексуальной жизни является прикрепление libido к матери и связанная с этим ненависть к отцу, так называемый Эдипов комплекс. Этот комплекс – центральный пункт всего фрейдистского учения. Сущность его сводится к следующему: первым объектом эротического влечения человека – конечно, в смысле инфантильной вышеохарактеризованной нами эротики – является его мать. Отношения ребенка к матери сексуализованы с самого начала[85]. По мнению Отто Ранка, даже пребывание зародыша в материнском чреве носит либидинозный характер, и собственно с акта рождения, первого и самого тяжелого отделения libido от матери, разрыва единства с нею и начинается трагедия Эдипа. Но libido все снова тянется к матери, сексуализуя каждый акт ее ухода за ребенком и заботы о нем: кормление грудью, купанье, помощь при дефекации и пр. При этом неизбежны прикосновения к гениталиям, пробуждающие в ребенке приятное чувство, а иногда и первую эрекцию[86]; ребенок тянется в постель к матери, к ее телу, а смутная память организма влечет его к uterusʼy матери, к возвращению назад, в этот uterus, т.е. ребенка органически влечет к инцесту (кровосмесительству)[87]. Рождение инцестуозных желаний, чувств и представлений при этом неизбежно. Соперником в этих влечениях маленького Эдипа становится отец, этот страж материнского порога. Он владеет матерью в том смысле, какой ребенок может смутно угадать своим телом. Отец, наконец, активно вмешивается, становится помехой в отношениях ребенка и матери: не позволяет брать его в постель, заставляет быть самостоятельным, обходиться без материнской помощи и пр. Отсюда ненависть к отцу, инфантильное желание его смерти, которая позволила бы ребенку нераздельно владеть матерью. Почти полное господство принципа наслаждения дает широкий простор как инцестуозным, так и враждебным стремлениям и помогает выработке связанных с ними разнообразных чувств, образов и желаний.

Принцип реальности, голос отца с его запретами, становящийся голосом совести, – вступают в борьбу с инцестуозными влечениями и вытесняют их в бессознательное, подвергая амнезии, забвению весь Эдипов комплекс: мы обыкновенно ничего не помним, что было с нами до 4-летнего возраста. На место вытесненных влечений рождается страх, что при интенсивности Эдипова комплекса может привести к детским фобиям (нервное заболевание страха)[88].