Философия и социология гуманитарных наук

Бессознательному, как мы знаем, закрыт прямой доступ в сознательное и предсознательное, у порога которого функционирует цензура. Но вытесненные влечения не умирают, вытеснение не может лишить их активности, энергии, и они снова стремятся пробиться в сознание. Сделать это может вытесненное влечение только путем компромисса и искажения, достаточного, чтобы обмануть бдительность цензуры. Эти искаженные психические образования слагаются в бессознательном и отсюда беспрепятственно проникают через обманутую искажением цензуру в сознание, и только уже здесь их находит исследователь и подвергает, как мы сказали, интерпретирующему анализу.

Все эти компромиссные образования, опору фрейдовского метода, можно подразделить на две группы: патологические образования – симптомы, бредовые идеи, патологические явления обыденной жизни, как то: забвение имен, обмолвки, описки и пр., – и нормальные: сновидения, мифы, образы художественного творчества; философские, социальные и политические идеи, т.е. вся область идеологий. Границы этих двух групп – зыбкие.

Самое замечательное исследование Фрейда посвящено сновидениям. Методы истолкования Фрейдом образов сна стали классическими и образцовыми для всех других областей исследования компромиссных образований.

В сновидении Фрейд различает два момента: явное содержание (manifester Inhalt) сна, т.е. те образы сновидения, взятые обычно из безразличных впечатлений ближайшего дня, которые легко вспоминаются нами, и скрытые мысли сна (latente Traumgedanken), боящиеся света сознания и искусно замаскированные образами явного содержания[93]. Как проникнуть к этим скрытым мыслям, т.е. как истолковать сновидение? Для этого предлагается метод свободного фантазирования (freie Einfälle) по поводу образов разбираемого сна[94]. Надо дать полную свободу своей психике, ослабить все задерживающие, критикующие и контролирующие инстанции: пусть в голову приходит все, что угодно, самые нелепые мысли и образы, не имеющие на первый взгляд никакого, даже самого отдаленного, отношения к разбираемому сновидению; надо всему дать доступ в сознание, надо стать совершенно пассивным и только ловить все то, что свободно возникает в психике.

Приступая к такой работе, мы сейчас же заметим, что она встречает сильное сопротивление нашего сознания; рождается какой-то внутренний протест против предпринятого толкования сна, принимающий различные формы: то нам кажется, что явное содержание сновидения и так понятно, не нуждается в особом объяснении, то наоборот – что сон настолько абсурден и нелеп, что никакого смысла в нем нет и быть не может. Наконец, мы критикуем приходящие нам в голову мысли и представления, подавляем их в момент возникновения, как не имеющие отношения к сновидению, как совершенно случайные. Другими словами, мы стремимся сохранить и выдержать точку зрения легального сознания, ни в чем не отступиться от законов этой высшей психической территории. Сопротивление нужно преодолеть, чтобы пробиться к скрытым мыслям сна, – ведь именно оно, т.е. это переживаемое нами теперь сопротивление, и есть та сила, которая в качестве бессознательной цензуры привела к искажению истинное содержание сна, превратив его в явные образы сновидения. Эта сила тормозит и теперь нашу работу, она же – причина легкого и быстрого забвения снов и их непроизвольных искажений при попытках припомнить[95]. Но наличие этого сопротивления – важный показатель: где оно есть, там бесспорно есть и вытесненное в бессознательное влечение, стремящееся пробиться в сознание; потому-то и мобилизована сила сопротивления. Компромиссные образования, т.е. явные образы сновидения, и замещают это вытесненное влечение в единственно допустимой цензурой форме.