Философия и социология гуманитарных наук

Увы, на самом деле фрейдизм перенес в свои построения все пороки современной ему субъективной психологии, а в некоторых отношениях оказался даже не на высоте современной ему «психологической науки». В этом легко убедиться – надо только не дать себя обмануть его сектантской, но в общем яркой и меткой терминологией.

Прежде всего, фрейдизм догматически усвоил старое, идущее от Тетенса и благодаря Канту ставшее общепринятым разделение душевных явлений на волю (желания, стремления), чувство (эмоции, аффекты) и познание (ощущения, представления, мысли); притом он сохраняет те же определения этих способностей, какие были в ходу в психологии его времени, и, как видим, ту же дифференциацию. В самом деле, психоанализ повсюду оперирует желаниями – вспомним хотя бы фрейдовское утверждение, что сон есть исполнение желания; ведь это – основа снотолкования – этой основы всего фрейдизма. Оперирует психоанализ и представлениями и ощущениями, чувствами и эмоциями, как твердыми, несводимыми друг на друга психическими элементами. Далее – и это главное – все эти психические элементы с их ходячим значением Фрейд с совершенно уже непонятным догматизмом переносит в область бессознательного. И бессознательное состоит у него из представлений (воспоминаний – копий ощущений), из эмоций, аффектов, желаний! Бессознательное строится Фрейдом по аналогии с сознанием, притом эта аналогия выдержана до мельчайших подробностей.

Конечно, остается топографическое различие между системами, т.е. различие по месту их нахождения в образно представленном аппарате психического: сознание помещается у сенсорных центров, бессознательное же на противоположном конце аппарата[105]. Остается и их динамическое взаимоотношение: бессознательное – вытесненное, забытое, отброшенное. Но, несмотря на это, мы можем сказать, что эти два психических образования, находящиеся в разных местах и враждебно друг с другом борющиеся, совершенно аналогичны по своему научно-психологическому составу. Просто, две составленных из одних и тех же элементов силы столкнулись между собой. Чем это отличается от «double conscience» (двойное сознание) Шарко? – Только динамикой.

Итак, с точки зрения элементарного состава (т.е., если мы отвлечемся от содержания мыслей, чувств, представлений и пр.) – бессознательное можно назвать другим сознанием, не менее сложно дифференцированным.

Где же бездна между психоанализом и субъективной психологией, не только современной, но и старой? Вынесем за скобки «бессознательное» и «сознание», – и в скобках окажется старая, хорошо нам знакомая «душевная жизнь» с ее чувствами, желаниями, представлениями и связями между ними (ассоциациями), т.е. весь тот материал, с которым оперировала и оперирует субъективная психология; у нее-то и взял его Фрейд и только подновил своей динамикой. Но ведь когда субъективная психология вырабатывала все эти понятия, она базировалась на отожествлении психического с сознательным! Может быть, только при таком отожествлении эти понятия и имеют какой-нибудь смысл, т.е. годятся только для сознания?

В самом деле, есть ли у нас серьезные основания предполагать в бессознательном раздельное существование представлений, желаний и чувств, да притом еще совершенно определенных по своему качеству и предметному содержанию? Не лучше ли предположить, что «нечто бессознательное» – скажем, какая-нибудь энергия – принимает эти дифференцированные формы только уже войдя в сознание и только для сознания, т.е. только для внутреннего самонаблюдения (интроспекции), она впервые становится определенным желанием, предметным представлением и чувством. Думается нам, что это именно так. Под бессознательным мы вправе понимать только нечто действенное – энергию, силу (может быть, психическую, а может быть, соматическую) – что, проникнув в сознание, принимает уже в нем и только для него те формы и то содержание (пусть для самого наблюдающего себя субъекта смутные, а для интерпретирующего врача более отчетливые), которые фрейдизм некритически проецирует потом в свое так называемое бессознательное. При этом проецировании создается чрезвычайно сложный, многообразный, предметно дифференцированный мир вещных представлений, ярких образов, сложнейших отношений между ними, отчетливых желаний (бессознательное желание знает, чего оно хочет, только сознательное желание может заблуждаться в этом отношении!) и пр.