Философия истории

В протестантской религии принцип внутреннего мира установился вместе с религиозным освобождением и самоудовлетворением, а вместе с ним появилась и вера во внутренний мир как зло и в силу мирского. И в католической церкви иезуитская казуистика занималась бесконечными исследованиям о внутренней природе воли и об _{407}ее мотивах. Эти исследования были настолько же подробны и мелочны, как исследования, прежде производившиеся схоластической теологией. В этой диалектике, благодаря которой все отдельное стало неустойчивым, так как зло было превращаемо в добро, а добро в зло, в конце концов не осталось ничего кроме чистой деятельности самого внутреннего мира, абстрактного начала духа, – мышления. Мышление рассматривает все в форме всеобщности и оказывается благодаря этому деятельностью и творением всеобщего. В прежней схоластической теологии подлинное содержание, учение церкви, оставалось чем-то потусторонним, и протестантская теология продолжала относить дух к чему-то потустороннему, потому что на одной стороне остается собственная воля, дух человека, Я сам, а на другой стороне – благодать бога, святой дух и таким образом в зле – дьявол. Но в мышлении сама личность (das Selbst) присутствует при себе; ее содержание, ее объекты также просто представляются ею, потому что, когда я мыслю, я должен возвести предмет во всеобщее. Это – безусловно абсолютная свобода, потому что чистое «Я» как чистый свет оказывается безусловно при себе; итак, отличающееся от него как чувственное, так и духовное уже не страшно ему, потому что при этом оно в себе свободно и свободно противостоит ему. Практический интерес пользуется предметами, поглощает их; теоретический интерес рассматривает их с уверенностью, что они в себе не представляют ничего отличающегося от него. Итак, выше всего во внутреннем мире мышление. Человек несвободен, если он не мыслит, потому что тогда он относится к чему-либо другому. Это постижение, это охватывание другого с глубочайшею уверенностью в самом себе непосредственно содержит в себе примирение: единство мышления с иным оказывается налицо в себе, так как разум есть субстанциальная основа как сознания, так и внешнего и природного элемента. Таким образом и противоположное уже не оказывается потусторонним, чем-то таким, природа чего была бы субстанциально иной.