Философия истории

К формальному принципу конечно были присоединены более содержательные категории: следовательно главным образом общество и то, что полезно для общества; но цель общества сама оказывается политическою целью, целью государства (см. Droits de l’homme et du citoyen 1791)[46], a именно – сохранить естественные права; но естественное право есть свобода, и дальнейшим определением ее оказывается равенство в правах пред законом. Эти определения находятся во взаимной, непосредственной связи, потому что равенство существует при сравнении многих, но именно эти многие суть люди, основное определение которых тождественно, а именно – свобода. Этот принцип остается формальным, потому что он вытекал из абстрактного мышления, рассудка, а это абстрактное мышление прежде всего есть самосознание чистого разума и как непосредственное абстрактно. Оно еще ничего не выводит из себя, потому что оно еще противополагает себя религии вообще, конкретному абсолютному содержанию.

Что касается другого вопроса, почему французы тотчас же перешли от теории к практике, между тем как немцы ограничились теоретической абстракцией, то можно было бы сказать: французы – горячие головы (ils ont la tête près du bonnet); но причина глубже. А именно – формальному принципу философии в Германии противостоят конкретный мир и действительность с внутренне удовлетворенною потребностью духа и с успокоившеюся совестью. Ведь, с одной стороны, сам протестантский мир дошел в мышлении до сознания абсолютно высшего самосознания, и с другой стороны, протестантизм находит успокоение относительно нравственной и правовой действительности в убеждении, которое само, отождествляясь с религией, есть источник всего правового содержания в частном праве и в государственном строе. В Германии просвещение стояло на стороне теологии; во Франции оно тотчас же приняло направление, враждебное церкви. В Германии все в светских делах уже было улучшено благодаря реформации: такие пагубные институты, как обязательное безбрачие, бедность и леность уже были отменены, не существовало никакого мертвого богатства церкви и никакого направленного против нравственности _{412}принуждения, являющегося источником и причиною пороков; не существовало ни той невыразимой несправедливости, которая возникает благодаря вмешательству церковной власти в светское право, ни другой несправедливости, выражающейся в освящаемой помазанием легитимности королей, т.е. в произволе государей, который, как утверждали, как таковой божественен, священен, потому что он есть произвол помазанников; но их воля признается достойною уважения, лишь поскольку она мудро желает права, справедливости и блага целого. Следовательно принцип мышления уже был в значительной степени удовлетворен, и протестантский мир сознавал, что в вышеуказанном примирении заключается принцип, из которого вытекает дальнейшее развитие права.

Абстрактно образованное, рассудочное сознание может оставить в стороне религию; но религия есть общая форма, в которой истина представляется не-абстрактному сознанию. Протестантская религия не допускает двоякого рода совести, но в католическом мире на одной стороне оказывается святое, а на другой стороне абстракция, враждебная религии, т.е. ее суеверию и ее истине. Теперь эта формальная, собственная воля полагается в основу: правом в обществе оказывается то, чего требует закон, и воля существует как единичная; следовательно государство как агрегат многих отдельных лиц не есть в-себе и для-себя субстанциальное единство и не есть истина права в-себе и для-себя, с которою должна сообразоваться воля отдельных лиц, для того чтобы быть истинною, чтобы быть свободною волею, но теперь за исходный пункт принимаются волевые атомы и всякая воля непосредственно представляется как абсолютная.