Философия истории

Свою полемику с Рене Декартом Дж. Вико построил на отрицании двух фундаментальных положений философии Р. Декарта: понимании истины и скептицизма. Декартовское понимание истины как очевидности обеспечивает сугубо психологический, субъективный критерий. «Если я считаю свою идею ясной и очевидной, — отмечает Вико, — то это свидетельствует о моей вере в эту идею, но вовсе не является гарантом истины. В противном случае, любая идея может претендовать на истину, если она несет самоочевидность».

Дж. Вико предлагает свое понимание истины через связку «verum (истинное) и factum (сделанное)». Наука может быть только о том, что «можно сделать или воспроизвести». Критерий истины не в нашей субъективности или очевидности, а в делании. Сделать нечто — значит достичь подлинной ясности и отчетливости на путях познания. Наука об артефактах (фактах произведенных, а не только мыслимых) доступна только homo faber (человеку созидающему). Факт и фактор-делатель являются условием и приютом истины. Сделанное и истинное — это одно и то же. Другими словами, познаваемое то, что может быть познающим. И в этом смысле история, как прошлая деятельность людей, вполне доступна познанию. Институты общества, производство, торговля, войны, обычаи, язык — все это дело рук людей и ума человеческого. Этот мир надлежит исследовать. Поднимая один пласт за другим, можно достичь знания не менее точного и ясного, чем геометрия и математика. Речь идет о науке, похожей и вместе с тем превосходящей геометрию. Имя этой науки — история (См.: Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. — Л., 1940. — 640 с.).

С позиции своего понимания истины Дж. Вико преодолевает и декартовский скептицизм, который рассматривался как предпосылка исторического познания. Вико исключает первоначальное сомнение исследователя в самом существовании объекта исследования. Для него нет принципиального различия между тем, что сделано и тем, что делается, ибо и прошлое, и настоящее есть результат деятельности людей, в основе которой лежит логическая связка «verum и factum».

Во времена Дж. Вико история не числилась в штате серьезных наук. Классификация наук по Бэкону была предана забвению вместе с его методологией эмпиризма. История воспринималась как эмпирическое основание морали. Вопреки сложившимся представлениям, Вико формулирует положение о том, что если история еще не наука, то она обязана стать ею. Гражданский мир сотворен людьми, а потому он более другой реальности научно объясним. Но это возможно лишь после отказа от неверных методологических предубеждений.

История историков Вико так же не удовлетворяет, как и история философов. Бесконечные противоречия, сомнительные интерпретации исторических трактатов Вико называет «национальным чувством» и «ученой спесью». В реконструкциях исторических событий Геродота, Тацита, Полибия и др. он видит «излишества сыновней любви к родине».

Более поздних историков упрекает в буквализме, в некритическом прочтении древних текстов, в отсутствии корректной интерпретации исторических документов. «Концептуальным анахронизмом» называет Вико устоявшуюся привычку распространять на отдаленные эпохи представления, сложившиеся в условиях современности. Утрата исторического времени, как и преувеличение возможностей рационализма — типичные ошибки многих историков.

В то же время следует отметить и тот факт, что, критикуя «историзм» философов и историков, Дж. Вико выделяет четыре авторитета, которые обеспечили становление и развитие его взглядов на историю как науку.

Это Платон — теоретик мудрости универсальной и конкретной. Он видел в метафизике абстрактные реальности более реальными, чем телесные, уже потому, что они творят все прочее во времени. Одной из таких реальностей является идеальная справедливость.

Поскольку кроме идеальной справедливости есть еще и конкретная история справедливости, то здесь на помощь Вико приходит Тацит, который показывает человека таким, каков он есть, как этот человек в мире бесконечных и беспорядочных событий проявляет практическую мудрость.

Творчество Платона и Тацита стало для Вико вехами реконструкции истории, где государства и народы восходят к своему зениту, а затем вступают в фазу заката (декаданса). Если Платон выступает теоретиком вечной мудрости, а Тацит — практической искушенности, то Ф. Бэкон для Дж. Вико — это единство теории и практики. Четвертым авторитетом Вико стал Гуго Гроций, который в работе «О нраве войны и мира» сформулировал положение о плодотворности союза философии и науки, где первая демонстрирует учение об истинном, а вторая является средством получения точного знания.

Опираясь на идеи отмеченных авторитетов и исследовав обширный исторический материал, Дж. Вико приходит к выводу о тождественном характере отдельных периодов истории, которые проходят разные народы (См.: Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. Л., 1940, - с. 91, 285, 377). А это уже основание для заключения о корректности аналогии периодов социальной жизни.