Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции

Социологические отношения, с той их стороны, которая укоренена в субъектах, можно проследить в этих трех надстраивающихся одно на другом направлениях: примитивной общинности, дельной целесообразности и рациональности, определенной идеями духовности содержания¹⁹. Тем не менее: какие бы особенные стороны действительности социологических отношений мы ни избирали предметом своего рассмотрения, мы всякий раз только в крайних случаях удовольствуемся тем, чтобы интерпретировать нечто сугубо в терминах психологии масс и исходя из примитивной общности, чисто рационально и целесообразно, чисто идеально и исходя из некоторой целостности. Идет ли речь о целях совместного труда (профессиональная солидарность, отношение коллег по службе), об отношениях учителей и школьников, врача и пациента, начальников и подчиненных, продавцов и покупателей, служащих банка и клиентов, или о ведущих переговоры противниках при заключении договоров, судебных инстанциях, истцах и ответчиках в суде, о порядке парламентских и подобных им дебатов, или о дружеских компаниях и праздновании торжественных случаев, об отношении друзей, товарищей, братьев по оружию или о союзах, - всякий раз психологическая действительность составляет основание, целесообразность и рассудок - среду, в которой добиваются авторитета, идея же целостности и принадлежность к чему-то объемлющему есть упорядочивающее, более или менее осознанное начало связи (Bindung), которое, правда, может и истончаться, вплоть до полного его отрицания, но всегда остается, по крайней мере, как возможное.

И все же, представляя себе три становящихся объективными способа коммуникации, мы живо почувствовали их границы; в них артикулируется направление к экзистенциальной коммуникации, но сама она еще не улавливается. У наивно-субстанциальной общности границей было: утвердившееся на самом себе Я; у коммуникации этого Я как заменимой точки с другим Я есть еще одна граница: объемлющая идея целостностей, в которых они оба действуют, которыми они связаны не причинно, а идеально. Наконец, граница подчиненной идеям коммуникации, - это экзистенция. Привязанная таким образом в своем явлении ко всем ступеням предшествующих ей форм коммуникации, она не заключена ни в одной из них. Экзистенция в своей изначальности состоит в актах коммуникации, относящихся единственно лишь к ней одной. По сравнению с объективными коммуникациями они незримы, ибо могут быть пережиты опытно только в самой экзистенции. В ней я пребываю, вкладывая все свое существо, а не только участвуя своим существованием или при посредстве передаваемых всеобщим образом форм.

2. Неудовлетворенность коммуникацией, не становящейся экзистенциальной.

- Если в каждой коммуникации я переживаю специфическое удовлетворение, то все-таки ни в какой не достигаю удовлетворения абсолютного. Ибо если я осознаю партикулярность своей коммуникацию и тем самым наталкиваюсь на ее границы, мною овладевает неудовлетворенность. Я участвовал в ней только в определенном направлении как чистое существование, как Я вообще, как функция некоего идеального целого, как этот конкретный характер, а не как я сам.

Неудовлетворенность коммуникацией есть поэтому исток для прорыва к экзистенции и для философствования, пытающегося просветлить этот прорыв. Как всякое философствование начинается с изумления²⁰, знание мира - с сомнения, так просветление экзистенции начинается с опыта неудовлетворенности коммуникацией.

Неудовлетворенность служит исходной точкой для философской рефлексии, которая хочет понять ту мысль, что я как я сам есмь лишь благодаря данному незаменимому другому.

а) Неудовлетворенность коммуникацией сознания вообще и традицией существования.

- Как сознание вообще я уже есмь вместе с другим сознанием. Так же как сознания нет без предмета, так и самосознания - без другого самосознания. Единственное изолированное самосознание не знало бы сообщения, не знало бы вопроса и ответа, а потому не имело бы самосознания, которое таким образом уже в качестве языка действительно лишь в отличении себя от некоторого иного. Оно должно узнать себя в другом Я, чтобы противопоставить себе как Я самого себя в коммуникации с собою и чтобы понять всеобщезначимое. - Но эта коммуникация еще остается произвольно заменимой, она -лишь среда, а не бытие самости. Я есмь в ней «каждый», т.е. всеобщее Я вообще; правда, я хочу быть таковым, но я хочу также быть самим собою, а не только «каждым».