Философия: Кому она нужна?

«Наука без опыта» воодушевляет откат философии до первобытного, дофилософского, «пещерного» рационализма («как было сделано несколько веков назад», высказывается автор в поддержку языка ненаблюдений). Но то, что простительно и объяснимо в отношении младенца или дикаря, становится извращением, когда компьютер заменяет змеиный яд, тотемных животных и волшебные зелья. Это рационализм, которого стыдились бы Платон, Декарт и другие представители этой школы, но только не Кант. Это его детище, его триумф, так как он – самый плодовитый создатель учения, отождествляющего способы сознания с его содержанием. Здесь я отсылаю вас к утверждению Канта, что механизм сознания производит собственное (категориальное) содержание.

«Наука без опыта» – это статья, не имеющая никакого значения и причин ее обсуждать, кроме того шокирующего факта, что она была напечатана ведущим американским журналом по философии. Если такой взгляд на человека, разум, знание, науку и существование одобрен и пропагандируется философскими авторитетами нашего времени, можно ли обвинять хиппи и йиппи, являющихся продуктом этих взглядов? Можно ли обвинять обычную молодежь, выброшенную в мир с подобным умственным снаряжением? Нужны ли вам комитеты, комиссии и многомиллионные исследования, чтобы найти причину наркозависимости и студенческих бунтов?

Блестящий молодой профессор философии дал мне следующее объяснение этой статьи: «Они (академические философы) насладятся ею, потому что она хулигански нападает не только на философию, но и на их собственные любимые убеждения, например эмпиризм. Они будут в восторге. Они будут читать и публиковать все, что не предполагает и не защищает обширную, последовательную, целостную систему идей».

Долгое время академические философы были не способны ничего сделать, кроме как нападать и опровергать друг друга (что не трудно), будучи не в силах предложить никакой созидательной или позитивной теории. Каждая новая атака подтверждает их представление, что в их профессии нет ничего возможного и от них ничего нельзя требовать. Хулиганский стиль атаки убеждает их в том, что не нужно принимать это (или философию в целом) близко к сердцу. Они вытерпят все, что не заставляет их пересматривать природу собственных предпосылок, то есть не угрожает убеждению, что один комплект (необоснованных) предположений так же хорош, как и другой.

В книге «Для нового интеллектуала» я упоминала главную причину развала философии после эпохи Возрождения, – проблему, приведшую к окончательному краху философии. «Они [философы] не смогли найти решение проблемы “универсалий”, то есть определить природу и источник абстракций, определить отношение понятий к воспринимаемым данным и доказать верность научной индукции… [Они] не смогли отразить шаманские утверждения, что их понятия были такими же произвольными, как и прихоти шаманов, и что их научное знание несет не больше метафизической достоверности, чем шаманские откровения».

(Заметьте, что требования такого эпистемологического равенства и сейчас являются стратегией, политикой и целью иррационалистов. «Почему предпочтительнее интерпретировать теории на основе языка наблюдений, а не на основе языка интуитивно очевидных утверждений?..» – спрашивает автор статьи «Наука без опыта». В такой извращенной форме мистики признают первичность разума и раскрывают свой мотив, свою зависть и свой страх; защитник разума не просит, чтобы его знание обладало равенством с интуицией и откровениями мистиков.)

Понятия – результат мыслительного процесса, который интегрирует и упорядочивает данные, предоставляемые органами чувств человека (смотрите «Введение в объективистскую эпистемологию»[19]). Ощущения – единственное прямое познавательное взаимодействие человека с реальностью и, следовательно, единственный источник информации. Без чувственных данных не может быть понятий; без понятий не может быть языка; без языка не может быть ни знания, ни науки.

Ответ на вопрос об отношении понятий к воспринимаемым данным определяет оценку человеком познавательной результативности своего мышления; этот ответ устанавливает направление жизни индивида и судьбу наций, империй, науки, искусства, цивилизаций. Слишком немногие были готовы отдать свою жизнь, защищая правильный ответ, в то время как миллионы погибли из-за неправильных.

Во все времена большинство нападок на способность человека к концептуализации было нацелено на ее основу, то есть на его ощущения, в форме утверждения, что они «недостоверны». Только наглости XX в. хватило для заявления, что ощущения не нужны.