Философия: Кому она нужна?

Если вы хотите по полной оценить губительную природу этого заявления, а также постичь происхождение понятий и их зависимость от воспринимаемых данных, я отошлю вас к известной пьесе. Кто-то подумает, что такую тему нельзя поставить на сцене, однако это было сделано – просто, доходчиво и печально; и это не художественная выдумка, а постановка исторических фактов. Это «Сотворившая чудо» (The Miracle Worker) режиссера Уильяма Гибсона, в которой рассказывается история о том, как Энн Салливан помогла Хелен Келлер понять природу языка.

Если вы видели превосходную игру Пэтти Дьюк в роли Хелен Келлер, на сцене или экране, то вы видели версию человека, представленную в статье «Наука без опыта», приближенную настолько, насколько это возможно. Хелен Келлер, лишенная основных видов чувственного контакта с реальностью, не была образцом для этой статьи, но близко подошла к идеалу: с детства слепая и глухая, то есть без зрения и слуха, у нее не было ничего, что могло бы ее направлять, кроме осязания (у нее также были обоняние и вкус, которые не имеют большой ценности в познавательном процессе).

Вспомните непередаваемый ужас ребенка, которого играла Пэтти Дьюк: создания, которое и не человек, и не животное, обладающего всей силой человеческого потенциала, но опущенного на уровень ниже животного; дикарки, грубого, жестокого существа, отчаянно борющегося за свою жизнь в непознаваемом мире, пытающегося как-то выжить в состоянии хронического ужаса и беспросветного изумления; человеческого разума (который впоследствии оказался блестящим), в тотальной темноте и тишине воюющего за возможность воспринимать, усваивать, понимать, но неспособного осознавать собственные цели, нужды и проблемы.

«Без сопровождения ощущениями» ее «механизм интерпретации» не работал; он не работал так, как «работают все рефлексы»; он не производил никакого знания, не говоря уже о знании «теоретическом». «Знание, – утверждает статья, – может проникнуть в наш мозг без соприкосновения с нашими органами чувств». Никакое знание не проникло в ее мозг. Смогла бы она работать на компьютере? Она не могла научиться пользоваться вилкой и складывать салфетку.

Энн Салливан, ее молодая учительница (превосходно сыгранная Энн Бэнкрофт), неистово хочет превратить это существо в человека, и она знает, что единственный способ это сделать – язык, то есть развитие способности концептуализировать. Но как донести природу и функцию языка тому, кто не слышит, не говорит, не видит? Вся пьеса посвящена одной проблеме: стараниям Энн заставить разум Хелен ухватить слово, – не сигнал, а именно слово.

Используя язык тактильных символов, прикосновений, Энн по буквам «произносила» слова на ладони Хелен, тогда как другая рука всегда касалась вовлеченного объекта. Чему-то Хелен учится очень быстро: например, повторяет движения пальцев Энн, но без всякой связи с объектами; она учится «произносить» много слов, но не ухватывает связь сигналов с их референтами; она думает, что это игра, она просто пародирует движения случайно, без всякого понимания (на данном этапе она учит «язык» так же, как большинство сегодняшних студентов колледжей научились им пользоваться – как полностью ненаблюдательный набор ничего не значащих движений).

Когда отец Хелен хвалит Энн за то, что та научила девочку элементарной дисциплине, Энн, расстроенная, отвечает: «…Просто слушаться, без всякого понимания, – это тоже слепота».

Решительность Энн ведет ее через борьбу настолько героическую, насколько это вообще можно отразить на сцене. Она вынуждена бороться с сомнениями и желанием сдаться родителей Хелен; она вынуждена бороться с их любовью и жалостью к своему ребенку, их обвинениями в том, что она слишком жестоко обращается со своей подопечной; она вынуждена бороться с упрямством Хелен и ее страхом, перерастающим в ненависть к учителю; она вынуждена бороться с собственными сомнениями и периодами отчаяния, когда размышляет, возможно ли достичь поставленной перед собой цели: она не знает, что делать с разочарованиями, сменяющими друг друга, не знает, можно ли достучаться и разбудить скованный человеческий разум, ведь раньше никто ничего подобного не делал. Ее единственное оружие – идти вперед, час за часом, день за днем, постоянно заставляя руки Хелен трогать предметы (чтобы овладеть чувственными данными) и снова и снова «произнося» на ее ладони «Т-О-Р-Т»… «М-О-Л-О-К-О»… «В-О-Д-А», без всякого результата.

Старший брат Хелен, Джеймс, скептически настроен по отношению к стараниям Энн, замечая, что сестра просто не хочет учиться, что, возможно, есть такое состояние, как «глупость сердца. Нужно принять и отпустить. Рано или поздно мы все сдаемся, не так ли?