Философия: Кому она нужна?

Если бы доктор сказал, что человеку нужна еда, и встретил бы возражения: «Какого человека вы имеете в виду, Смита или Джонса? Разным людям нужна разная пища. А еще вы ничего не сказали о бедных, черных, молодых и женщинах», то ни одна газета бы это не напечатала. Тем не менее такие рассуждения были напечатаны на первой странице журнала The New York Times Book Review. Если вы думаете, что я преувеличиваю, оцените следующее. Автор обзора выбирает отрывок, где мистер Скиннер пытается научить нас языку бихевиоризма с помощью описания эмоциональных состояний юноши в соответствующих терминах; например, «он чувствует дискомфорт и обеспокоенность» описывается как «его поведение часто имеет неизбежные аверсивные последствия, которые обладают эмоциональным эффектом». Комментарий автора обзора: «Профессор, идет война! Почему вы не говорите о социальных причинах его поведения? Почему вы обращаетесь с ним так, будто он живет в вакууме?»

Мистер Скиннер не только индивидуалист, заявляет автор, но и слишком рационален. «Пока Гейзенберг наблюдает за непредсказуемым поведением материи, Скиннер настаивает, что мы должны найти недвусмысленные факты о поведении человека; различие здесь между желанием исследовать мир как он есть и желанием обладать знанием. Обладание знанием, грубыми фактами, на основе которых можно действовать, – это отголосок позитивистской науки XIX в., так же как убеждения Скиннера – отголосок общества провинциального городка того же столетия».

Если «обладания знанием» достичь невозможно, то чего вы достигаете, когда «исследуете мир как он есть», и почему вы его исследуете? Что такое «мягкий» факт? На основе чего вы действуете, когда не можете действовать из знания фактов? (Этот обзор – пример такого действия.) Я одолжу фразу из эссе Ноама Хомского и скажу, что все это вопросы, «которые я с удовольствием оставлю для других».

Автор обзора ежедневной газеты The Times – типичный представитель настоящего: испуганный либерал, пытающийся убедить нас (и себя), что тоталитарное государство мистера Скиннера – это дорога будущего. Но критик из воскресной The Times – это и есть будущее, будущее теорий мистера Скиннера, их успешный результат и воплощение, который был сформирован «контингенциями подкрепления» в наших университетах, где рассматривают разум, индивидуализм и «автономность» как неопровержимо несуществующее, где не видят смысла рассуждать о них, не видят ничего за пределами текущего мгновения и считают мистера Скиннера старомодным. Если вы читали «Источник»[73], то вы поймете тип отношений: автор обзора – Гэс Уэбб для Эллсворта Тухи в роли мистера Скиннера.

The Times выбрала публикацию книги «По ту стороны свободы и достоинства» как повод пойти по ту сторону Берреса Скиннера. Другой толчок в том же направлении был сделан журналом Time. Заголовок на его обложке выпуска от 20 сентября 1971 г. гласил: «Б. Ф. Скиннер говорит: МЫ НЕ МОЖЕМ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ СВОБОДУ». Не самое оригинальное утверждение, но оно, видимо, считается важным или значимым, чтобы оправдать фотографию мистера Скиннера на обложке и посвященную ему длинную статью. Статья, однако, льстит только своей длиной; она уклончива, пуста и играет на два лагеря в современной «безопасной» манере, то есть и восхваляя Скиннера, и оскорбляя через цитаты его врагов.

Если вам интересно, что подтолкнуло мистера Скиннера на создание подобных теорий, какое разочарование могло привести его к такой ненависти к человечеству и кем могли быть его первые жертвы, в статье из Time предлагаются красноречивые подсказки. Первая – цитата из романа мистера Скиннера «Второй Уолден» (Walden Two). Рассказчик, объясняет журнал, «мистер Фрейзер, персонаж и выдуманный основатель утопического сообщества, описываемого в романе. Он также является альтер эго самого автора…». Сама цитата: «В жизни у меня есть только одна идея, настоящая идея фикс. Говоря прямо, это желание иметь собственный путь. “Контроль!” выражает эту идею. Контроль поведения человека. В ранние годы это было бешеным, эгоистичным желанием доминировать. Я помню эту ярость, которую чувствовал, когда все шло не так, как я предсказывал. Я мог кричать на участников эксперимента: “Ведите себя хорошо, черт возьми! Ведите себя так, как должны!”»

Второй пример – отрывок, относящийся к молодости мистера Скиннера. В университетские годы он писал короткие рассказы и «отправил три из них Роберту Фросту[74], которому они очень понравились. Это укрепило Скиннера в желании стать писателем. Решение, говорит он, было «гибельным». По его собственным словам, у него не получилось стать писателем, потому что «ему было нечего сказать».