Философия настоящего

Я говорил о настоящем как о средоточии реальности, поскольку его наличный характер проливает свет на природу реальности. Прошлое и будущее, проявляющиеся в настоящем, можно считать всего лишь порогами небольшого кусочка неограниченной протяженности, чья метафизическая реальность редуцирует настоящее до незначительного элемента, на один миг приближающегося к миру. Такое видение реальности как бесконечного свитка, рывками развертывающегося перед нашим прерывистым взором, находит еще один вариант в картине реальности как четырехмерного континуума пространства-времени, событий и интервалов, навсегда детерминированных его геометрией, в который мы наугад вторгаемся со своими субъективными схемами соотнесения, получая мгновенные впечатления, наличный характер которых является функцией наших разумов, а не какого-либо сегмента упорядоченных событий в мироздании. Я предположил, что такой подход к реальности не соответствует научной технике и методу, с помощью которых мы ищем открытия тайн в мире. Научная процедура сосредоточивается на том необходимом обусловливании происходящего происходившим, которое вытекает из самого протекания (passage). В пространственно-временных связях, т. е. в движении, это обусловливание может достичь определенности дедукции, хотя даже здесь мы стоим перед возможностью того, что наши выводы будут часто держаться на статистических результатах, отрицающих ту конечную детерминацию, которую мы ищем. Есть свидетельства, что сама попытка довести технику до абсолютной точности саморазрушительна. Еще одна ветвь этой детерминации протекания фигурирует под именем вероятности. Какого бы учения о вероятности мы ни придерживались, мы полагаем, что ранее случившиеся события несут с собой вероятность того или иного характера последующих событий, даже если эту вероятность можно рассчитать только в опоре на теорию вероятностей. Основание этой детерминации будущего прошлым обнаруживается в том, что происходящее имеет временную протяженность — что реальность не может быть сведена к мгновениям — и что предшествующие стадии должны быть условиями последующих стадий. Дело науки — выяснить, что именно происходит.

Кроме того, изучение протекания подразумевает открытие событий. Они не могут быть просто частями протекания. Эти события всегда имеют черты уникальности. Время может возникнуть только через упорядочение протекания этими уникальными событиями. Ученый находит такие события в своих наблюдениях и экспериментах. Связь любого события с условиями, при которых оно происходит, мы называем причинностью. Связь события с его предшествующими условиями сразу создает историю, а уникальность события делает эту историю соотнесенной с этим событием. Таким образом, обусловливающее протекание и появление уникального события создают прошлое и будущее, как они явлены в настоящем. Все прошлое присутствует в настоящем как обусловливающая природа протекания, а все будущее возникает из настоящего как происходящих уникальных событий. Задача науки — выявить это наличное прошлое в настоящем и предсказать на основе этого будущее. Ее метод — метод идеации.

Я указал, что мы обнаруживаем в живой форме индивидуальную вещь, поддерживающую себя через взаимную детерминацию формы и ее среды. Окружающий мир связан с животным или растением их восприимчивостью и реакцией так, что продолжается жизненный процесс. Животному предстает мир, являющийся миром пищи, крова, защиты или их противоположностей. Неодушевленной вещи противостоит окружение, не проявляющее свойств, отвечающих действию вещи в ее бытии собой. Валун — определенная вещь, обладающая собственной массой и формой, но его связи с окружающими вещами не рождают в них качеств, которые через контакты, вес или импульс сохраняют этот валун. Валун не имеет среды в том смысле, в каком она есть у животного. Фон неодушевленного объекта — фон сохранения: в нынешней формулировке, сохранения энергии. Никакая трансформация не оказывает воздействия на реальность физической системы. Материю и массу, через которые раньше формулировалась эта пресуппозиция, мы свели к энергии, но существенная особенность этой доктрины заключалась в том, что реальность содержится не в форме — ибо возможны бесконечные трансформации, — а в материи, массе или энергии. Следовательно, хотя и была история небесного тела, которую можно проследить в виде каузального ряда, наука постигает реальность звезды, только мысля ее как энергию, остающуюся незатронутой тем, становится ли форма этого тела двойной или планетной системой. Особая форма неодушевленного тела не имеет значения для «того, что она есть». Для таких тел среда как объект несущественна.