Читаем Философия науки полностью

В первом случае речь идет о том, что есть информационная составляющая процесса познания, которая состоит в снятии его неопределенности (согласно Л. Бриллюэну). Онтологический аспект информации покоится на двух основаниях: структурном и функциональном. Структурное основание учитывает неоднородность любых объектов и возможность объективного отражения неоднородности (разнообразия). Функциональное — фиксирует процессуальный характер информации, участвующей в управлении. В то же время управление связывается с целевым процессом и с передачей, а также с интерпретацией сигналов.

Существенно, что информационная картина мира предстает как чрезвычайно емкая. Ее объекты и принципы востребованы в самых разных областях науки, выступают фундаментом многих новых теорий и методов познания (теория регуляции, теория алгоритмов, метод черного ящика и др.). Вместе с тем информационный подход нашел свое место в регуляции и оптимизации практики, в разработке методов эффективного решения целевых задач, и среди них - задач социального порядка, т.е. там, где идет поиск эффективных ресурсов социального управления. С информацией и информационными ресурсами связывают также движение к новому типу цивилизации, обозначаемой понятием «информационное общество».

Говоря о системной картине мира, надо вспомнить о предметной области системных наук, о принципиальных характеристиках системно го подхода и общей теории систем. Базовым регулятином формирования системной картины мира является принцип системности. По своему содержанию он ближе всего стоит к принципу связи.

Требование выявлять связи между объектами того или иного рода относится к числу основных, на которые опирается принцип системности. Однако между принципом системности и принципом связи нет полного совпадения. В философско-методологической литературе встречается иногда утверждение: системность - это и есть связанность объектов. Тем не менее подобное определение недостаточно, поскольку не фиксирует специфического признака системности и не дает средств для выявления самостоятельного значения принципа системности в научном познании, в оформлении современной картины мира.

В качестве критерия системной определенности объектов нередко используется различие между системообразующими и несистемообразующими связями. Некоторые исследователи указывают, например, на интегративные связи как базовые для исследования системных объектов. В других случаях к системообразующим относят связи органического типа в отличие от механических связей. Системные связи отождествляются также с локализующими связями. В этом случае подчеркивается целокупный характер системных объектов, их ограниченность от других систем и от среды вообще. Система рассматривается и как объект, имеющий интенсивные внутренние связи и относительно слабые внешние взаимодействия.

Уместно подчеркнуть, что выявление главного условия системности является трудной проблемой. Очевидно, однако, что уточнение базового признака системности следует искать на путях последовательной конкретизации представления о связанности вещей. Из этого проистекают и особенности системного моделирования реальных объектов, а также моделирования деятельности по созданию искусственных систем. Необходимо учитывать, например, что хотя системность и предполагает взаимодействие объектов, но лишь такое, которое строится на основе избирательного сродства и осуществляется по законам подобного сродства. В системах доминирует особый тип обусловленности объектов, в рамках которого последние превращаются в носителей совместных функций, поддерживающих существование целого. Так, в товарном обществе независимые друг от друга производители товаров, налаживая обмен, вступают в необходимые отношения, при которых отдельные частные работы реализуются как звенья совокупного общественного труда. Аналогично дело обстоит в живом организме, где функционирование отдельных органов образует связанную цепь в жизнеобеспечении всего организма.

Каждая система дифференцируется на компоненты и элементы, однако в системе элементы подчинены определенному функциональному единству, функциональной целостности. Причем целостный уровень играет специфическую детерминирующую роль в отношении своих элементов. Именно на уровне целого распределяются функции между составляющими системы, а наличные структуры приспосабливаются к характеру функционирования целого.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука
Очерки античного символизма и мифологии
Очерки античного символизма и мифологии

Вышедшие в 1930 году «Очерки античного символизма и мифологии» — предпоследняя книга знаменитого лосевского восьмикнижия 20–х годов — переиздаются впервые. Мизерный тираж первого издания и, конечно, последовавшие после ареста А. Ф. Лосева в том же, 30–м, году резкие изменения в его жизненной и научной судьбе сделали эту книгу практически недоступной читателю. А между тем эта книга во многом ключевая: после «Очерков…» поздний Лосев, несомненно, будет читаться иначе. Хорошо знакомые по поздним лосевским работам темы предстают здесь в новой для читателя тональности и в новом смысловом контексте. Нисколько не отступая от свойственного другим работам восьмикнижия строгого логически–дискурсивного метода, в «Очерках…» Лосев не просто акснологически более откровенен, он здесь страстен и пристрастен. Проникающая сила этой страстности такова, что благодаря ей вырисовывается неизменная в течение всей жизни лосевская позиция. Позиция эта, в чем, быть может, сомневался читатель поздних работ, но в чем не может не убедиться всякий читатель «Очерков…», основана прежде всего на религиозных взглядах Лосева. Богословие и есть тот новый смысловой контекст, в который обрамлены здесь все привычные лосевские темы. И здесь же, как контраст — и тоже впервые, если не считать «Диалектику мифа» — читатель услышит голос Лосева — «политолога» (если пользоваться современной терминологией). Конечно, богословие и социология далеко не исчерпывают содержание «Очерков…», и не во всех входящих в книгу разделах они являются предметом исследования, но, так как ни одна другая лосевская книга не дает столь прямого повода для обсуждения этих двух аспектов [...]Что касается центральной темы «Очерков…» — платонизма, то он, во–первых, имманентно присутствует в самой теологической позиции Лосева, во многом формируя ее."Платонизм в Зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх" Л. А. ГоготишвилиИсходник электронной версии: А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.2] Очерки античного символизма и мифологииИздательство «Мысль»Москва 1993

Алексей Федорович Лосев

Философия / Образование и наука