Философия обмана

Концепции ДС, характерные для представителей аналитической философии, опираются на эмпирические регулярности и, как правило, не достигают теоретического уровня (в точном его понимании). Сознавая слабость «аргумента от аналогии», его не раз пытались «усовершенствовать» и вместе с тем постоянно подвергали критике; он все время «находится в ремонте», по словам Н. Малкольма, который критически рассмотрел ряд ранних версий «аргумента от аналогии», восходящих к Дж. Ст. Миллю (взгляды Ст. Хэмпшайра, X. Прайса и др.). Он продемонстрировал изобретательный анализ, стремясь показать неопределенность утверждений от первого лица о собственных ментальных состояниях, на которых (при данном «аргументе»), собственно, и основывается в конечном итоге суждения о ментальных состояниях другого. Надо отдать должное его интересным соображениям о специфике различения, идентификации и оценки собственных субъективных состояний, специфическом характере знания о протекающих в данном интервале собственных ментальных явлениях и характере верификации такого рода знания. Однако нельзя согласиться с заключениям^ автора, близкими к позиции логического бихевиоризма Л. Витгенштейна. Кроме Н. Малкольма основательной критике указанный аргумент подвергали П. Стросон, С. Шумэйкер И др.¹⁴⁰

Основные контраргументы следующие: для многих субъективных состояний связь между ними и их внешними проявлениями многозначна; в большинстве случаев мы описываем свои состояния СР для себя таким образом, что при этом вообще отсутствуют ссылки на бихевиоральные проявления; оценка собственных ментальных состояний бывает ошибочной, и др.¹⁴¹

Характерно, что Б. Рассел, называя «аргумент от аналогии» «туманным», тем не менее прибегал к нему, предложив свой подход¹⁴². По его мнению, познание ДС должно совершаться так же, как познание ненаблюдаемых объектов; методы познания таких объектов освоены наукой, в особенности физикой. С этой целью выдвигаются теоретические гипотезы, подтверждение или опровержение которых осуществляется посредством наблюдаемых актов поведения. Такой подход к проблеме ДС называется «научным» или «подходом лучшего объяснения». Он обычно сочетается с «подходом по аналогии», ибо предпосылки обоих подходов, связанные с поведенческими критериями, по сути, одинаковы. Подобное сочетание «гипотетического» и «аналогического» именуется «гибридным подходом». Он в настоящее время преобладает среди тех, кто опирается на «аргумент по аналогии» (А. Мелник¹⁴³ и др.).

По-моему, «гибридный подход» является столь же малопродуктивным как и его составляющие. При этом вряд ли корректно использовать термин «наблюдаемое» («не наблюдаемое») не только по отношению к собственным состояниям СР (здесь имеет место иной способ отображения в сравнении с чувственными данными), но и к явлениям СР другого. Заслуживает внимания критика «аргумента от аналогии» под углом рассмотрения позиции солипсизма и доказательства ее несостоятельности. Здесь интересен анализ интерсубъективной нагруженности высказываний от первого лица о собственном Я, соотношения в такого рода высказываниях «личного» (private) и «публичного» (public), что позволяет вскрыть самопротиворечивость солипсизма и тем самым указать на неразрывную связь «моего сознании» с «другим сознанием» (см. статью Ст.П. Торнтона (St.P. Thornton) «Солипсизм» в «Стэнфордской Философской Энциклопедии»). Однако этот анализ ведется в сугубо эпистемологическом плане, касается лишь знания о содержании ментальных состояний и оставляет в тени самый трудный пункт о способе существования этого содержания, о специфике самого качества ментального состояния.

В рамках аналитической философии проблема ДС обсуждается в обширной литературе, посвященной мысленным экспериментам с так называемыми «зомби». Понятие «зомби» означает существо, начисто лишенное сознания, но обладающее всеми функциональными свойствами человека. Здесь в центре внимания, естественно, находится качество СР и вопросы о его специфике, его необходимости и о возможности его обнаружения у другого существа. Многолетние дискуссии довольно интересны. Ее участники приходят к самым разным выводам, включая признание «несущественности сознания» и «неразрешимости проблемы другого сознания» (в силу того, что нам доступно лишь внешнее поведение другого, а не его сознание, и мы фактически имеем дело с «зомби»). На мой взгляд, заслуживает пристального критического анализа сам тезис о «мыс-лимости зомби». Если «зомби» приписываются действительно все функциональные свойства человека и понятие «функционального» берется в широком смысле, то «мыс-лимость зомби» становится невозможной (возможны лишь некоторые функциональные свойства за пределами качества СР, а это - общее место). Однако результаты обсуждения мысленных экспериментов с «зомби» содержат существенные соображения и стимулирующие факторы для дальнейшей разработки проблематики ДС ^].