Философия повседневных вещей, 2011

Между тем вопрос об альтернативах обществу потребления (вещизма) - это главный практический вопрос настоящей работы, намеренно вынесенный за рамки основного текста. Герберт Маркузе для такого случая говорил, что «критическая теория общества не располагает понятиями, которые могли бы перебросить мост через пропасть между его настоящим и будущим; не давая обещаний и не демонстрируя успехов, она остается негативной»¹⁰². Но мне хотелось бы избежать одних лишь негативных констатаций и наметить некие направления альтернативного мышления.

Первым делом следует освободить от идеологических ярлыков саму категорию утопического. По словам Славоя Жи-жека, утопическое - это «жест, который меняет координаты возможного... это вопрос глубочайшей необходимости, чего-то, что мы делаем вопросом выживания, когда больше невозможно жить в рамках “возможного”»¹⁰³. И действительно, сам факт, что для современного повседневного сознания утопия давно стала пугалом, а перспективы общественного развития мыслятся лишь как увеличение темпов производства, показывает, что, дискредитируя идею иного строя как таковую (не говоря даже о конкретных вариантах), идеология обнаруживает свою ключевую фобию - боязнь перемен как таковых, страх перед социальным строем и сознанием качественного другого вида.

Утопия вполне реальна: те или иные общества, основанные на примате не экономических, а творческих или хотя бы коммуникативных ценностей, существовали и существуют. В фильме американского документалиста Майкла Мура «Капитализм. История любви» (Capitalism: A Love Story, 2009) после целой серии критических пассажей в адрес современного социального порядка предлагаются уникальные сюжеты о действующих формах альтернативных социальных отношений. Например, Мур показывает высокотехнологическое производство, принадлежащее - в социалистическом или коммунистическом духе - самим работникам, где фактически нет эксплуатации в пользу номенклатурной надстройки (сменный директор здесь - тот же рабочий).

Но как на практике можно было бы выправить социальный крен в сторону избыточного и демонстративного потребления, установки на присвоение в частную собственность любого рода общественных ценностей? Не обязательно связывать альтернативы потребительскому миру с каким-нибудь цивилизационным обвалом или руссоистским «возвратом к природе». Учитывая глобальный характер современных социальных процессов и всю степень взаимной ассимиляции труда капиталом, производства потреблением, институт принудительного вещизма можно было бы постепенно демонтировать за счет симметричного сокращения спроса и предложения, потребностей и желаний. Так, Игорь Джохадзе в книге «Демократия после модерна» предлагает такую простую и эффективную меру для решения данной проблемы:

Первым практическим шагом в указанном направлении могло бы быть решительное сокращение рабочего времени до 3-4 часов в день. Такая реформа труда неизбежно привела бы к снижению производства и, как следствие, падению уровня жизни. Однако эта чисто материальная, количественная потеря была бы сполна компенсирована выигрышем «качества жизни»... «Качество» определялось бы продуктивностью времяпрепровождения освобожденного от трудовой повинности человека, осмысленностью и результативностью его жизнедеятельности¹⁰⁴.

Чем хорошо это предложение Джохадзе - так это конкретностью понимания важной социальной задачи. Развивая эту мысль, можно было бы развернуть целый ряд практических рекомендаций. Например, постепенно сокращать количество телепрограмм и объем телевещания, рекламных блоков, новостных потоков, создающих повсеместно непере-вариваемый избыток информации и в результате - умножающих «пустую речь» и «пустое сознание» повседневности. Важно учесть при этом, что освобождаемые зоны внимания могут тут же заполниться конкурирующими информационными продуктами. Поэтому на каждом участке фронта (каждый редактор телепрограмм или редактор печатного издания) на свой страх и риск мог бы контрабандой помещать что-то качественно отличное: образовательные программы, серьезные тексты и т. п. Наивно ждать директив «сверху» -власть заинтересована только в своем постоянном воспроизводстве, регулярном сборе налогов и самопиаре. Напротив, инициатива может идти только «снизу» - каждый на своем месте способен сделать что-то элементарное: например, журналист может взять интервью не у конвейерной поп-звезды, а у писателя, ученого, философа. Парадоксально, но при всем информационном буме в нашем обществе по-прежнему существует дефицит авторитетного слова, наблюдательного взгляда, трезвой оценки любой злободневной ситуации. Расходящиеся в Интернете многотысячными тиражами ролики с невнятными высказываниями Шевчука или Парфенова на актуальные, без сомнения, темы, это подтверждают.

Другая эффективная мера - законодательное или фактическое (пока это называется пиратское) устранение частной собственности на целый ряд информационных продуктов. Дико в эпоху Интернета держаться за все издержки копирайта: платный доступ к текстам и даже новостям, налог на

251