Философия производительного труда

Вот как возразил ему К. Маркс: «Рассуждая так, придется заключить, что тот, кто ест хлеб, столь же производителен, как и тот, кто его производит. Ибо для чего производится хлеб? Для еды. Стало быть, если еда — непроизводительный труд, то почему же производительным является хлебопашество, которое служит лишь средством к достижению цели? Кроме того, тот, кто ест, производит мозг, мышцы и т. д., а разве это не также благородные продукты, как ячмень или пшеница? — мог бы спросить А. Смита какой-нибудь возмущенный друг человечества. Во-первых, А. Смит не отрицает, что непроизводительный работник производит какой-либо продукт. В противном случае он вообще не был бы работником. Во-вторых, пусть и кажется странным, что врач, прописывающий пилюли, не является производительным работником, а аптекарь, приготовляющий их, — производительный работник. Подобным же образом производительным работником является инструментальный мастер, делающий скрипку, но не скрипач, играющий на ней. Это могло бы служить доказательством только того, что некоторые «производительные работники» доставляют также продукты, единственное назначение которых — служить средством производства для непроизводительных работников. Но это не более странно, чем то, что, в конце концов, все производительные работники, во-первых, доставляют средства для оплаты непроизводительных работников, а во-вторых, доставляют продукты, потребляемые теми, кто не выполняет никакого труда» [53].

Если бы всякий труд был объявлен производительным, слово «производительный» оказалось бы ненужным и только засоряло бы язык. Такой привесок к слову «труд» мог бы иметь ценность лишь для тех, кто не знает, что труд в широком смысле, уже по самому своему понятию, есть некоторая целесообразная полезная деятельность, «производящая» что-либо, в противном случае она не называлась бы трудом. Действительный смысл предложений считать всякий труд производительным, как это наглядно продемонстрировал А. Богданов, состоит в уничтожении деления на производительный и непроизводительный труд. Такой же смысл имеет любое иное расширение определения производительного труда за рамки труда материально-производительного.

Позицию сторонников расширительной концепции производительного труда можно принять только в одном случае: если считать, что всякое расширение, даже расширение за рамки истины, есть благо. Но, как хорошо известно, понятие о благе есть понятие социально-классовое, и нетрудно определить класс, для которого выгодны отступления от историко-материалистической методологии. С его точки зрения приемлемо любое деление на производительный и непроизводительный труд, вплоть до отсутствия всякого деления, кроме такого, которое проводится по границе между материально производительным и другими видами труда.

В советской статистике труд по перевозке людей и труд по перевозке вещей попадали в разные категории: первый считался непроизводительным и не относился к производственной сфере, второй считался производительным и причислялся к ней. В связи с этим нередко возникал вопрос: «Как же так, ведь люди выполняют совершенно одинаковые операции и вдруг попадают в разные категории?»

Налицо опять забвение того принципа, согласно которому проводится деление на производительный и непроизводительный труд. Ни важность, ни характер операций не имеют к нему никакого отношения. Определяющим является та роль в процессе воспроизводства, которую выполняет данный вид труда, а роль пассажирского и грузового транспорта различны. Первый перевозит людей, второй — вещи, материальные блага. В первом случае имеет место уже акт потребления, а во втором случае продолжается материальное производство. Точно так же труд по передаче информации, связь, хотя и играет очень важную роль для управления производством, является непроизводительным. При таком определении перемещение идей не смешивается с перемещением материальных благ. А то обстоятельство, что всякая идея имеет свой материальный носитель, не должно служить основанием для отождествления ее с вещью.

Предложение объявить труд по перевозке людей производительным нельзя, однако, не признать — весьма многообещающим. Ведь в этом случае значительное увеличение производства личных автомобилей выступает как прямое расширение сферы производительного труда, и каждый владелец автомобиля, отправляясь за город, сможет наполняться гордостью за то, что он тем самым участвует в производстве. Но ничем не хуже автомобилистов мотоциклисты, велосипедисты и просто пешеходы. Всем им тоже понравится подобное расширение определения производительного труда. Еще бы! Ведь так приятно, прогуливаясь вдоль берега речки, сознавать, что тем самым ты в поте лица трудишься и этим производительным трудом увеличиваешь богатство общества.