Философия психологии. Новая методология

«Сейчас», собственно сейчас – нет предметности, она есть только в прошлом, которого уже нет, и в будущем, которого еще нет. Язык обозначает то, чего нет, логика обозначает то, чего нет, поэтому логическое суждение всегда может быть опровергнуто, а такое шаткое основание для научного знания – непростительная роскошь. Замечательно пишет об этом О. Розеншток-Хюсси, интуитивно определяя несостоятельность нашего научного знания (в самом широком его понимании) в нынешнем языке: «Будущее интеллигенции: мы найдем либо общий язык, либо – общую погибель. Мы должны открыть единое основание для социального мышления. В противном случае массы обойдутся без нас, махнув рукой на нашу непостижимую разобщенность».[126]

Еще Аристотель полагал, что аксиомы и теоремы лишь гипотезы, а вот противоречие является настоящей основой науки. Те же умозаключения делает А. Эйнштейн: «Аксиомы – свободные творения человеческого разума. Все остальные теоремы геометрии являются логическими следствиями этих аксиом, не имеющих реального прообраза»[127] – и строит свои теории на противоречиях.

Но что такое «противоречие»? Мы расходимся с привычным диалектическим пониманием этой категории, поскольку диалектика допустила в этом вопросе так свойственный ей взаимообмен понятий у различных содержаний. Диалектика, построенная на логике (а только такая диалектика реально имеет место в философии), – это попытка разъяснить для логического мышления фактические противоположности бытия как некий эффект взаимодополнения. Сама логика не может обосновать и утвердиться в понимании противоположностей, диалектика формально позволяет это. Как насчет правомерности?

Закрыто-системное познание логического мышления (только и существующего на данный момент) сводит к «очевидности» далеко не такой уж очевидный факт – необходимости противоположностей друг для друга. Если нет возможности собственно «понять», почему дело обстоит именно так (а логика стремится к «пониманию»), приходится прибегнуть к «объяснению». Но «объяснений», в отличие от «понимания» (мы имеем в виду «истинность»), может быть неограниченно много (попросите разных людей объяснить, почему Земля круглая, и вы услышите массу совершенно различных положений, а как из них выбрать «верное»? Собственно логика не сможет ответить), и поэтому возникает необходимость в диалектике. Последняя становится просто необходимым допущением.

После того как противоположность стала пониматься как основа основ, фундаментальная значимость противоречия была сведена на нет. А что в нем теперь такого особенного? Если «нечто» противоречит «чему-то» (пусть даже всему сразу), значит, оно ему противоположно, а значит, дополняет его до целостности. Но кто сказал, что если «нечто» «чему-то» противоречит – оно ему противоположно? А если и противоположно (в чем никогда нельзя быть уверенным), то разве это значит, что оно тем самым, в таком-то случае, дополняет его до целостности?

Поэтому нет ничего странного в том, что противоположность и противоречие в диалектике перестали сильно разниться. А отличия очевидны – одно дело положительный и отрицательный заряд, а другое – способность одной вещи нести в себе свойства как твердого вещества, так и волны. Допущения порождают допущения. Сама по себе сущность «диалектического принципа противоречия» не вызывает сомнений, и она достаточно проста: она заключается в том, что в мире нет истинных суждений. Посмотрим это на примере: «Война – это зло», – говорит некто, но не проходит и минуты – и он же говорит: «Война – это святой героизм». Ни в том ни в другом случае мы не будем с ним спорить – это так, но что такое «война», как не воюющие стороны и их моральный облик? Диалектика правильно учит, что «война» – это диалектическое единство этих противоположных сторон возникающего здесь контекстуального противоречия. И это доказательство отсутствия истинных заключений, но говорить, что таким образом дело обстоит в мире или вещи – это было бы ошибкой. Истинных суждений и заключений нет в нашем языке, а не в природе.

Понятие противоречия потерялось, более наглядное для нашего сознания слово – «противоположность» – поглотило его, не раздумывая. То, что могло и должно было стать основой для причин науки, стало следствием ее заключений. Вот почему то, что могло быть противоречием в логике, в диалектике вообще перестает учитываться. Диалектика формирует «принцип противоречия», который полностью дублирует понятие противоположности. Она превратилась в языковую игру, способ скрыть несостоятельность логики в вопросе о противоречии.