Философия русской культуры. Метафизическая перспектива человека и истории

Этическое осмысление роли труда в жизни человека, как и установление периодичности трудовых будней и праздников, было характерно уже для культур Древнего Востока. Четвертая заповедь Декалога призывает помнить день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни [вол твой, ни осел твой, ни всякий] скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его (Исх 20, 8–11).

В христианской картине мира естественный ритм человеческой жизни был организован соблюдением будних и праздничных дней. Праздничным днем недельного цикла стало воскресенье как маленькая Пасха в памятование Воскресения Господа Иисуса Христа. Небрежение к религиозным праздникам осуждалось Церковью. Православная традиция сохранила немало рассказов, повествующих о наказании и вразумлении пренебрегших установленными праздниками в честь Спасителя, Богородицы и святых угодников. Но каждодневной обязанностью человека в христианстве стал труд. Кто не трудится, тот пусть не ест, – написал апостол Павел фессалоникийцам (2 Фес 3, 10). Сам апостол, трудившийся в благовествовании Слова Божьего, без устали работавший над устроением первых христианских церквей, не оставлял занятия, кормившего его. Он зарабатывал средства на существование «деланием палаток» (Деян 20, 34). Из христианской концепции труда и благочестивой жизни, ведущей к спасению, учению о душе и греховных страстях и складывалось толкование лени как порочной наклонности и греховного действа, проистекающего из страсти и способствующего ее развитию.

Св. Иоанн Кассиан, характеризуя грех уныния, сравнивает душевное состояние унывающего с дремотою: «И подлинно, не тело, а душа дремлет в это время. Ибо душа, уязвленная стрелою этой разорительной страсти, действительно засыпает для всякого стремления к добродетели и наблюдения за своими духовными чувствами»[126]. Уныние погружает человека в духовную спячку, он теряет бдительность, перестает бодрствовать. Лень и уныние – родные сестры, связанные друг с другом кровными узами, часто выступающие причиной друг друга. Вот почему св. Ефрем Сирин, обращаясь к монашествующим, призванным проводить дни свои в беспрестанном духовном и физическом делании, замечает: «Много предлогов собирает себе ленивый монах, – и сонливый впадет в беды»[127]. Органическая взаимосвязь лени и уныния определена в поэтической строке псалма Давида: «воздрема душа моя от уныния» (Пс 118, 28). Называя уныние смертью для монашествующих, св. Иоанн Лествичник характеризует его в терминах лености, дремоты, расслабленности, умственного изнеможения. В лукавой цепи пороков и грехов вызванная унынием лень делает любого человека невосприимчивым (глухим, мертвым) к духовным призывам Церкви о трезвении и бодрости души и тела. Унывающий – противник всякого труда, всяких усилий, превращающийся в нерадивого раба, лукавого и ленивого. «Мужественная душа воскрешает и умерший ум, уныние же и леность расточают все богатство», – заключает авва Иоанн, прибавляя, что дух уныния есть тягчайший из восьми предводителей злобы[128].

Древняя Русь, усваивавшая истины христианства в опоре на образцы высокой книжной словесности, довольно быстро и зрело по мысли стала развивать главные нравственные темы восточно-христианского учения. Так значимым в древнерусской культуре оказывается духовное завещание от старшего рода к его продолжателю, образующее самостоятельный жанр поучений отца к сыну. Поучения отца к сыну – распространенный и популярный жанр древнерусской литературы, вписывающийся в традицию средневековой дидактики. Древнейшие славянские переводы подобных текстов представлены в Изборнике 1076 года. Знаменитое «Поучение» Владимира Мономаха – оригинальное произведение, послужившее образцом нравственных наказов-завещаний отца наследнику, побуждающещие его к деятельному труду, церковной молитве и постоянной учебе.

«Что же умеете хорошего, того не забывайте; а чего не умеете – тому учитесь, как мой отец. Дома сидя сумел пять языков узнать, оттого ведь почесть есть от других земель. Леность ведь всему мать: (что) кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому и не научится.