Философия субъективности

"Пусть наставник, – замечает Монтень, – заставит ученика как бы просеивать через сито все, что он ему преподносит, и пусть ничего не вдалбливает ему в голову, опираясь на свой авторитет и влияние… пусть то: что человек заимствует у других, будет преобразовано и переплавлено им самим, чтобы стать его собственным творением, то есть собственным суждением. Его воспитание, его труд, его учение служат лишь одному: образовывать его личность"[135]. Я. Коменский, говоря о дисциплине, подчеркивал, что ее смысл не в подавлении учащегося, а напротив, в том, чтобы создать условия для совместного действия учителя и ученика и активности последнего в учении[136]. Но, пожалуй, больше всего настаивает на принципе "стимулирования" Руссо, более того, он даже говорит, что часто непонятно, кто кого воспитывает. "При самом тщательном воспитании учитель приказывает и воображает, что управляет; в действительности же управляет ребенок… Нет управления столь совершенного, как то, которое сохраняет наружный вид свободы; таким путем порабощают самую волю… это его (ребенка) дело – желать, искать, находить; ваше дело – сделать учение доступным для него, искусно зародить в нем это желание и дать ему средства удовлетворить его"[137]. Отсюда в частности, следовало, что учитель должен не столько передавать знания, а также управлять учеником, сколько демонстрировать опыт и увлекать, заражать ученика собственным примером[138].

Однако только в начале нашего столетия требование активности учащегося было поставлено как специальная цель образования. Г. Кершенштейнер спрашивал: «нельзя ли так преобразовать нашу нынешнюю школу, чтобы она не потеряла своих хороших качеств и, однако, в то же время считалась бы с природой ребенка, чтобы она развивала в нем активную сторону души, оставляемую ныне в небрежении и даже уродуемую»[139]. В 60-е годы, как мы знаем, на идее стимулирования активности учащегося построил свою концепцию В. Шаталов, при этом начал он с критики пассивности ученика в современной школе. Но в самом конце прошлого века Джон Дьюи писал о том же и требовал, чтобы образование создавало условия не просто для активности ученика, но и полноценной жизни.

«Я, – пишет Дьюи, – возможно, допускаю некоторое преувеличение, чтобы сделать более ясными типичные черты старого образования: его пассивность, его механическое скучивание детей, его однообразие программы и метода. Оно может быть суммировано в том положении, что центр тяжести его лежит вне ребенка. Он лежит на учителях, на учебнике, везде, где угодно, но только не в непосредственных инстинктах и активной работе самого ребенка. Много можно сказать о занятиях ребенка, но школа ни в коем случае не есть то место, где ребенок живет»[140].

К числу фундаментальных педагогических идей принадлежат и идеи образования, воспитания и обучения. Еще в 20—30-х гг. А.В. Луначарский писал:

«Следует подчеркнуть разницу между обучением и образованием. Обучение есть передача готовых знаний учителем ученику. Образование есть творческий процесс. Всю жизнь "образуется" личность человека, ширится, обогащается, усиливается и совершенствуется»[141].

Сложнее дело обстоит с различением образования и воспитания. Анализ литературы, посвященной этому вопросу, показывает, что хотя теоретики образования (особенно в немецкоязычной традиции) пытаются удержать и уточнить смысловое различие между образованием и воспитанием, это различие становится все более исчезающим, трудноуловимым на теоретическом уровне. Сегодня все характеристики образования можно отнести к широко понимаемому воспитанию и наоборот. Похоже, что в нашей стране различие этих понятий долго было связано с идеологизацией образования, образование в духе подключения масс к идеологии понималось как социалистическое воспитание, а образование как усвоение знаний, формирование специальных умений и способностей – как собственно образование. Деидеологизация образования будет приводить к сближению представлений об образовании и воспитании, что интуитивно ясно и без всякой науки: ведь образованный человек – это человек воспитанный и нравственный и, наоборот, воспитанный человек не может не быть образованным.