Философия свободы

Эрвинг Гоффман рассматривает наше «я» как набор ролей, которые мы играем в различных ситуациях для публики, состоящей из таких же людей, как мы[429]. Наше «я» складывается из ролей, которые мы выбираем, заучиваем, а затем играем для других. «Я» не является чем-то врожденным, но рождается в социальном взаимодействии со зрителями. Все презентации нашего «я» происходят в рамках социальных договоренностей, которые индивид – в основном – пытается соблюдать. Поэтому наше «я» непрерывно наблюдает само себя, чтобы убедиться, что роль разыгрывается правильно, и это самонаблюдение распространяется на все вплоть до мельчайших физических нюансов. Логичная критика концепции Гоффмана заключается в том, что он представляет «я» как непрерывную цепь социальных взаимодействий. «Я» у Гофмана представлено как пустая скорлупа, не имеющая содержания, полностью поглощенная разыгрыванием ролей, которые стратегически наиболее оправданы в различных ситуациях, а такой взгляд на человека представляет его слишком примитивным. Я склонен согласиться с такой критикой, но считаю, что он выдвинул несколько важных идей. Будучи социальными существами, мы играем друг перед другом роли и одновременно наблюдаем за собой, чтобы убедиться, что мы играем их правильно, с соблюдением социальных норм. Именно это описывает Т. С. Эллиот в «Любовной песне Дж. Альфреда Пруфрока» (1915) следующими словами: «prepare a face to meet the faces that you meet», «для встречи новых лиц создать себе лицо»[430].

Прежде чем выйти из дома и позволить другим людям увидеть нас, мы приводим себя в порядок, переодеваемся и т. д. Мы надеваем маску, которую сможем снять, когда вернемся домой. Это не означает, что мы фальшивы, это значит лишь, что мы показываем разные стороны себя разным людям, а это подразумевает постоянную саморефлексию. Однако нам требуется пространство, в котором нам не нужно играть ролей, не нужно постоянно наблюдать за собой, потому что в этом пространстве за нами не наблюдают другие.

Наблюдение является неотъемлемой частью современной жизни. Что характерно, в фильме Чаплина «Новые времена» камеры расположены по всему заводу, даже в туалетах, так что директор в любое время может наблюдать за рабочими. Смысл не в том, что он действительно наблюдает за ними все время, но в том, что все рабочие понимают, что за ними в любой момент могут наблюдать, и ведут себя соответственно. В этом фильме Чарлин развивает одну из идей Иеремии Бентама, который описывал проект идеальной тюрьмы – паноптикума, в котором охранник теоретически может наблюдать за всеми заключенными одновременно, но они не знают, наблюдает ли он за ними в данный момент, поэтому в каждый момент ведут себя так, словно за ними наблюдают. Бентам описывал паноптикум как новую форму власти над умами, позволяющую осуществлять контроль над людьми в масштабе, недостижимом ранее[431]. Он был совершенно прав. Когда мы знаем, что на нас смотрят другие – или даже знаем о том, что наблюдение возможно, – наше отношение к самим себе меняется. Мы начинаем сами наблюдать за собой и своим поведением.

Заключенные Бентама и рабочие Чаплина едва ли хотели, чтобы за ними наблюдали, тогда как современные люди на удивление охотно соглашаются быть объектом постоянного наблюдения. Оно рассматривается как вариант добровольного рабства. И оно действительно является добровольным рабством, поскольку оно отнимает у нас существенную часть нашей свободы. Одной из основных черт свободной жизни является некоторая спонтанность, отсутствие необходимости быть осторожным и производить расчеты, своего рода самостоятельность. Тот, кто непрерывно должен обдумывать свои действия, даже самые что ни на есть бытовые, в действительности ограничен в своих действиях. Когда мы наблюдаем за собой потому, что за нами могут наблюдать другие, мы теряем эту спонтанность – нашу обычную непринужденность. Именно поэтому защита личности является решающим фактором в сохранении личной свободы.