Философия свободы

Независимо от того, сколько смысла мы вкладываем в занятия скрапбукингом или коллекционирование наручных часов, этого оказывается недостаточно. Впрочем, абсолютно все вещи в конечном счете оказываются недостаточно осмысленными. С другой стороны, некая комбинация вещей, задач и отношения может оказаться вполне достаточной и достойной стать смыслом жизни. Вероятно, не существует конечной цели, к которой ведут все остальные цели, окончательного смысла, а только комбинации отдельных целей и отдельных смыслов, которые могут быть согласованы между собой или противоречить друг другу. Едва ли существует такая вещь, которая одна может составить смысл чьей бы то ни было жизни. Смысл жизни обычно состоит из целой сети меньших смыслов, связанных с семьей, друзьями, любимым человеком, домом, работой, хобби, а также возможностью устанавливать себе цели. И мы должны пробовать разные вещи и найти ту оптимальную комбинацию вещей, которая составит единый смысл. Конечно, мы можем вслед за Аристотелем заявить, что существует какая-то особенная, единственная вещь, к которой мы стремимся ради нее самой, а именно счастье, так что все вещи, которые я выше называю носителями смысла и ценности, в действительности подчинены этой наивысшей из ценностей[510]. Аристотель понимает счастье как нечто универсальное и объективное, однако такая концепция едва ли подходит к современному обществу, в котором каждый должен достичь своего собственного счастья. В либеральной традиции это счастье считается чем-то неопределенным, что каждый индивид должен выяснить для себя самостоятельно.

Существует огромное разнообразие возможностей прожить осмысленную жизнь. Какие из них актуальны для вас лично – зависит от того, кто вы есть, в каких условиях вы живете, но очевидно, что для того, чтобы ваша жизнь имела смысл, вас должно волновать то, чем вы ее наполняете. Вы должны взять на себя определенные обязательства. Обязательства играют решающую роль в наполнении жизни смыслом. Помимо этого, не существует никакого универсального и информативного ответа на вопрос о том, каков смысл жизни. Вы должны сами решить, что придает смысл вашей жизни, что вас волнует.

Основная проблема современного человека заключается в том, чтобы принять лакуны бессмысленности между составляющими смысла. Мы живем в horror vacui, страхе пустоты, и ожидаем от жизни полной осмысленности, абсолютного счастья. И когда это совершенно неоправданное ожидание абсолютного счастья оказывается не соответствующим реальности, мы становимся несчастными[511]. Мы все больше начинаем воспринимать счастье не только как состояние, к которому мы имеем право стремиться, как гласит американская Декларация независимости, но скорее как нечто, чего мы вправе требовать. А удовлетворять это требование должно государство. Это очевидно противоречит либеральной традиции, поскольку перемещает стремление к счастью из частной сферы в политическую. Существует распространенное убеждение, что власти должны обеспечивать счастье граждан, поскольку очевидно, что все граждане предпочитают счастье несчастью. Проблема заключается в том, что счастье является индивидуальной величиной, которую власти не могут изучать от имени индивида. Счастье неопределенно, и никто не имеет монополии на окончательное и полное знание о его истинной природе.

Мы должны научиться принимать ограничения, которые встречаются в жизни и которые являются не противоположностью свободы, но предпосылкой для нее. Человек становится свободным не в силу свободы от всех обязательств и ограничений, когда он может безраздельно посвятить себя самому себе и стать центром собственной вселенной. Быть самим собой, реализовать себя, значит уметь нести ответственность не только за себя. Основная трудность здесь заключается в том, что мы перенесли идеал негативной свободы из политической сферы, где он должен играть важную роль, в личную сферу, где ему не место, по крайней мере, не в таком объеме. Современный человек в своем стремлении к счастью оказывается заложником парадокса, который заключается в одновременном стремлении к совершенной независимости и желании быть частью чего-то большего[512]. Разрешение этой дилеммы требует пересмотра наших взглядов на личную свободу. В настоящий момент мы часто понимаем свободу чисто негативно, как свободу от всех обязательств перед другими людьми. Однако можно понимать ее и как позитивную свободу брать на себя такие обязательства. В такой свободе гораздо меньше одиночества.

Негативная свобода принципиальна в политическом контексте, и некоторое количество ее необходимо также для личной свободы, однако она гораздо больше подходит для политики, нежели для частной жизни. Если придать негативной свободе статус наивысшей ценности не только в политике, но и в жизни каждого человека, это приведет к опустошению как жизни человека, так и самого понятия свободы.