Философия в будуаре

Герман: В этой истории меня интересует процесс превращения человека в чудовище.

Соколова: Одна английская газета сравнила путинскую Россию с Веймарской республикой. Вы видите что-нибудь общее?

Собчак: Ну ты загнула!

Соколова: Это не я – англичане.

Герман: Я не уверен. Думаю, там были другие социальные предпосылки.

Соколова: Я имею в виду не социальную сторону, а эстетическую. Веймарская республика считается эпохой расцвета большого гламура. Как современная Москва.

Герман: Не знаю, как-то не проводил таких сложных параллелей...

Соколова: А что такое, на ваш взгляд, вообще гламур?

Герман: Вы.

Веселый грустный человек

Режиссер Иван Дыховичный о неприличных вещах – способах соблазнения женщин, любви к тирану, деньгах и смерти

Собчак: Иван, спасибо большое, что вы к нам пожаловали на огонек.

Дыховичный: Спасибо, что позвали.

Собчак: У вас всегда была репутация плейбоя и бонвивана. Любителя роскошных автомобилей, женщин и прочих красивостей.

Дыховичный: Красивость – с этим словом я бы поборолся. По-моему, красота – это воздух для человека. Многие люди лукавят, когда говорят, что их не прельщают изящество, красота, гламур – по их мнению, это добавляет им легковесности. А мне кажется, что все самые веселые, смешливые, легкие люди внутри очень серьезные.

Собчак: Возможно, в этой легкости-серьезности и есть секрет вашего обаяния. Вас всегда окружали самые красивые женщины...

Дыховичный: Это везение. Я не очень высокого роста. Не идеальной внешности. Чтобы очаровать женщину, мне надо было обладать другими качествами – веселостью, остроумием. Знаете, был такой композитор Покрасс, который «Мы красные кавалеристы» написал. Он говорил: «Мне главное – женщину довести до рояля». Главное, довести женщину до того места, где вы что-то умеете. Предложить ей что-то оригинальное.

Соколова: Что же оригинального вы предлагали?

Дыховичный: Я не был наглым молодым человеком. Но у меня в 1976 году была машина «Феррари». И я был артистом Театра на Таганке. Еще играл на гитаре.

Соколова: Три безотказных афродизиака.

Дыховичный: «Феррари», надо сказать, в этом качестве в 1976 году не очень срабатывала.

Соколова: Что, девушки были неалчные?

Дыховичный: Дело не в том. Просто на «Феррари» тогда никто не обращал особого внимания. Это была просто невзрачная небольшая машина. Все знали иномарки «Мерседес», «БМВ». А это что? Тарахтелка. Когда я ее продавал, ее никто не хотел у меня покупать.

Соколова: А где вы ее взяли и кому продали?

Дыховичный: Я был популярным человеком в Театре на Таганке, играл главные роли. И туда ходили люди. Весь интеллектуальный, вообще.

Соколова: ...бомонд?

Дыховичный: Не бомонд. Это были Шостакович, Шнитке, Солженицын. И соответственно, с ними директора гастрономов, автомобильных комиссионок и другие столпы общества.

Соколова: Какая все-таки была правильная иерархия! Колбаса и музыка.

Дыховичный: Колбаса сидела дальше, чем Шостакович. Сегодня – наоборот. У меня был поклонник – директор автомобильного комиссионного магазина. И к нему поступила машина «Феррари». Cтоила, как «Жигули».

Соколова: Тому, кто в 1976-м сел на «Феррари», наверное, нелегко держать планку. С женщинами то же самое?

Дыховичный: Я не могу сказать, что совсем не разменивался. Конечно, когда ты находишься в куражном состоянии, то пытаешься проверить мир на вшивость. Далеко ли края пропасти. Было много пустого. Невозможно с первого захода взять самое лучшее и понять самое главное. Надо не бояться и пробовать. Жизнь – это поле, где ты учишься отличать милостивого государя от государя.

Соколова: По-моему, эту задачу решают единицы. Она требует сверхусилий.

Дыховичный: Мне кажется, человек живет интересно, только если он себя над бытием за волосы подымает. Переживания воспитывают человека подобно тому, как развитой ум более радует трагедия, чем комедия. Ох, что-то я серьезно с вами заговорил...

Соколова: А если бы вы снимали фильм о своей жизни, какой бы выбрали жанр?

Дыховичный: А я все время снимаю фильмы о своей жизни. И ни одной картины, похожей на другую, я не снял. К счастью.

Собчак: А какой жанр, по-вашему, лучше всего годится для описания нашей нынешней жизни? Саспенс, может быть?

Дыховичный: Нет. Это, безусловно, триллер. Абсолютная трагедия. Сейчас время очень похоже на 1930 год.

Собчак: Звучит неприятно.