Надо добавить, что сознание — это не только способность накапливать идеальные знания о предметах и событиях внешнего мира. В сознании представлена также способность сверять знания с действительностью, с происходящим вокруг нас. Это — способность преобразовывать знания под напором жизни, практики. По существу мы обладаем способностью критической рефлексии и над накопленными знаниями, и над налично данной нам действительностью. Поэтому весьма односторонней выглядит трактовка сознания как чисто отражательного процесса. Эта трактовка верна в некоторой основе, о чем говорилось выше. Но она недостаточна для полного постижения феномена сознания. При ближайшем рассмотрении выясняется, что сознание вовсе не сводится к одномерному миру отражений того, что существует. Оно направлено также на выявление смысла собственных действий. В нем представ-и и своеобразный уровень контроля за нашими действиями. В том числе, это контроль со стороны нашей совести. Совесть нельзя занять у другого, она предполагает личные усилия души. И она охраняет нас от механической работы сознания, когда истина подменяется набором формально правильных идей, концепций, подтвержденных рассудочно-разумными доводами.
Так или иначе, но повседневный опыт, в который вплетена паша совесть, а также нравственные устои нашего народа способны противостоять высокой фальши теоретического разума, если он ткет к утопии, застилает наше сознание несбыточными мечтами. Но бывают для людей ситуации, когда их сознание оказывается без твердых ориентиров, когда сознание приобретает замутненное состояние, а глубокие перемены в жизни не могут быть осознаны по выверенной шкале ценностей. Все старые ценности в такой ситуации переворачиваются, и мы оказываемся, по словам Гегеля, и состоянии несчастного сознания. Его первые признаки: разложение морали, скепсис. Перед нашим сознанием возникает в таком случае задача пересмотра своих целевых установок. Для человека в этой ситуации актуальным становится поиск новых смыслов и значимостей, новых оценок добра и зла, истины и лжи, справедливости и счастья. И здесь вновь важна наша способность к движению против старых шаблонов и автоматизмов сознания, способность отказаться от низких целей своего поведения и переход к созданию новых смысложизненных ориентиров и целей. Творческая работа сознания на этом поприще способна оправдать паше новое существование.
Есть тонкая разница между понятиями сознание и осознание. Чтобы осознавать что-либо из происходящего вокруг нас или внутри нас, требуется акт, акция, действие, в основе которых заложено мое стремление к осознанию. Такая акция и действие всегда трудны. Они представляют собой некий переворот и избавление от давления прошлого, от стереотипов сознания, от «идолов» разного рода. Для подобного переворота нужен внутренний подъем н решимость. Наше сознание может быть наполнено знанием разных фактов, событий, обстоятельств, причин и поводов к тем или иным событиям. Слова «сознание» и «знание» близки друг другу. Но наполненность знаниями — это еще не все содержание сознания. Не хватает здесь гуманистической составляющей, связанной с тяготой или болью, ответственностью или радостью. Но в реальной жизни такая составляющая присутствует в человеческом сознании.
Осознание требует от нас ответа: способны ли разум, знание, просвещение вести человечество к прогрессу, могут ли они дать спасение испорченному человеческому миру? Просветитель Ж.-Ж. Руссо когда-то отвечал на такой вопрос отрицательно. Русский писатель Ф. Достоевский также говорил о подобном прогрессе в отрицательном смысле. Дело заключается в том, что сознание не может замыкаться на логике разума, тем более, если полагать такую логику безошибочной. Выход для нас в том, чтобы брать на себя бремя ответственности за свои нерасчетливые действия, чтобы отказаться от жестких предубеждений, от фанатизма, когда перед нами судьба хотя бы одного человека. Готовое знание в отношении людей и человечества следует превращать в интерпретации, в гипотетические утверждения. Им противостоит механическое сознание, которое рассчитывает на четкий порядок, правильную логику, однозначные выводы. Философы давно определяют такое сознание как рассудочное. Осознание предполагает действие рефлектирующего сознания, творческое преобразование готовых истин. В момент творческого озарения его носителем являются поэт, художник, мыслитель и всякий, кто идет их дорогой.
Сознание, язык, знаковые системы.
Сознание существует в определенной языковой среде, в значительной мере порождается и корректируется ею. Это общепризнанный факт. В свою очередь, преобразования в сфере сознания, появление новых смыслов, знаний и ценностей накладывают отпечаток на наш язык.