"Философия войны" в одноименном сборнике

поверяя службу передовых частей и знакомясь с настроением войск (переходил от костра к

костру)! Под Иеной (1806 г.) Император выезжает (не в коляске, а верхом на коне) вечером

на перекресток дорог и под сильным дождем руководит лично выходом войск на указанные

им участки позиции! Только поздно ночью он возвращается в избу, спит на соломе, а в 4 часа

утра он вновь среди войск!

Помилуйте, говорят мне на это, — тогда были совсем другие условия войны и боя:

тогда армия в 100 тысяч занимала по фронту 10–12 верст, а ныне она занимает 60–120 верст.

На это отвечаю: для ударов (для прорывов) и ныне армии не занимают больших

фронтов; но если принять во внимание всю обстановку нынешнего боя, то Императора

Наполеона можно приравнять в его операциях хотя бы к нынешнему командиру корпуса? Но

за три года мировой войны, побыв на всех участках русско-германского фронта, я не видел

168

Электронное издание

www.rp-net.ru

ни одного командира корпуса, который проделал хоть раз то, что делал Император

французов много раз.

Так же поступали и другие великие полководцы и просто хорошие генералы («les

grands capitaines»).

У нас любили хвастать Петром Великим, Суворовым и Скобелевым. Но как обидно

должно быть великим людям — когда произносят их имя, не изучая существа их дел и не

следуя их примеру?!

Суворовскими афоризмами пестрели стены казарм — для вящего умиления

начальства. Но никто даже не пытался вникнуть в сущность поведения этого Великого

Полководца, в его систему воспитания войск, обучения их, влияния на них и пользования

ими на войне!

Если Суворов не имел таких блестящих операций и в таком масштабе, как Наполеон,

то только потому, что не имел его «возможностей», работал и жил в иных условиях, но в

деле воспитания войск и воздействия на них Суворов не уступает нисколько Великому

Императору французов. Он знал солдатскую жизнь не понаслышке и не по наблюдениям

издали; он знал ее по личному опыту, а потому — умел держать себя с солдатом, завоевывая

его при каждом своем появлении; знал, что солдату нужно, как он реагирует на все явления

жизни. Суворов знал русского солдата и душою был близок ему. Солдат был предан своему

вождю и верил ему, верил в его заботливость о подчиненных, верил в его знания,

предусмотрительность и искусство. А потому солдат «суворовский» творил чудеса, и если

погибал, то — с верой, что гибнет не напрасно!

В жизни и на службе Суворов был прост до крайности; он ненавидел бездушный

формализм и в частности — пошлый конек всей русской военной власти — форму

обмундирования, с ее несметными тонкостями и нелепым педантизмом, считавшимся

признаком выправки и дисциплины! Он весь был в духе и сердце (стремление, желание,

воля). Все знания его были четные, т. е. извлеченные из действительных событий, и

соответствовали действительной жизни, а не лживым преданиям и сказкам о ней. Вся наука

его сводилась к трем словам: «быстрота, глазомер и натиск». Но сколько надо работать над

собою и над своими подчиненными, чтобы развить в себе и в них «глазомер», т. е. умение

видеть и понимать виденное (разбираться в обстановке и верно оценивать ее факторы)!

Сколько энергии и упорства нужно, чтобы передать другим свою решительность и быстроту

во всем или чтобы приучить подчиненных к стремительному и настойчивому проведению

раз принятого решения?!

Военный, понимавший обстановку, способный быстро находить решение и

настойчиво проводить его в жизнь, готов к войне. Если при этом он умеет подготовить

169

Электронное издание

www.rp-net.ru

орудие войны и понимает назначение армии — он верный страж Государства, охранитель

его существования и развития.

Если бы русские верхи изучали бы только одного Суворова, если бы Академия и

вообще школа вложила бы в сердца своих питомцев искреннее восхищение перед

деятельностью только своих великих людей — Петра, Суворова и Скобелева — и горячее

желание им подражать — мировая война не дала бы массовых отрицательных образцов на

верхах русской военной власти; мы не имели бы такой бездны поражений на Германском

фронте; мы были бы в Берлине уже в 1914 году и мы не имели бы никакой революции!.. Это

мое глубокое убеждение... Но вернемся к Академии.

Кроме идеала полководца и высокого начальника Академия должна была бы показать

и тип среднего начальника — командира полка, командира батальона, и тип меньшего

начальника — командира роты и взвода, и тип унтер-офицера и солдата. А параллельно с

этим исследовать и показать с надлежащими пояснениями всю действительную жизнь

русской армии и направления, в коих должно идти ее совершенствование. Суть ведь в том,

чтобы подготовить своей армии успех в будущем. А этого можно достигнуть только при

правильном знании действительного положения вещей и сопоставлени его с идеалом.

Академия должна была внедрить в сознание своих слушателей, что залог успеха на

войне, центр всей науки «побеждать» — находится в сердцах солдат (подчиненных). Путь

к сердцу солдата очень прост, но требует отказа от эгоизма и эпикурейских замашек, ибо

отнимает и время и силы и энергию, уводя все это в сторону забот о подчиненных, в