Философия возможных миров

Вывод из тени зависти и выход из тени завистников заново ставит вопрос о зависти и демократии: что в этом смысле может измениться в интересующем нас мире? Капитализация зависти будет означать не только ее перераспределение, тут меняется, если так можно выразиться, основополагающий химизм, происходят возгонка и ректификация зависти. Угасает одна из важнейших социально-психологических иллюзий, и, следовательно, наступает прояснение, которое поначалу выглядит как ослепляющая вспышка цинизма – но только поначалу.

Уже одно предположение о том, что зависть может приносить проценты и дивиденды, позволяет по-новому осмыслить дела ее. В теневом, несобственном состоянии зависть, безусловно, является мощнейшим невротическим фактором, вызывающим как индивидуальные неврозы и фрустрации, так и гигантские очаги коллективного невроза, порой покрывающие целые страны и цивилизации. Но одновременно и наряду с подобной невротизацией зависть выступает как психологический коррелят общеполитического чувства, проще говоря, является психологической основой демократии западного (постхристианского) образца.

Вспомним базисный психологический принцип аристократии и уж тем более кастовой системы, состоящий в частности в том, что для зависти установлены непроницаемые перегородки: это стенки человекоразмерных ячеек экзистенции. Земледелец средневековой Японии не завидует самураю примерно по той же причине, по какой он не завидует тигру или соколу. Конечно, в воображении все возможно, куда только ни случается забраться в воображаемых странствиях:

Дивлюсь я на небо тай думку гадаю:
Чому я не сокил, чому не литаю…

Но эта меланхолическая «думка» чрезвычайно далека от того острого чувства, которое пронизывает и сшивает воедино горизонты политического пространства. В античном полисе этим острым чувством была состязательность, знаменитая греческая агональность, в формате рессентимента, то есть в гражданском обществе буржуазного разлива, – это зависть. Между агональностью и завистью есть некоторые черты сходства, не исключая даже общности происхождения, для прояснения этих сходств и различий нужен, так сказать, вдумчивый спектральный анализ. Но, если сказать кратко, агональность и зависть различаются примерно так же, как молоко и скисшее молоко. Особенно велики различия между точками равновесия: для состязательности основной мотив – я не хуже его, для зависти – он не лучше меня. Ясно, что в первом случае легче получить объективные доказательства или опровержения, во втором же это практически невозможно. Так вызревают, например, гроздья гражданского гнева – через ежедневное суммирование возражений: «Чем он лучше меня?» И тут есть еще одно скрытое обстоятельство: почему ему завидуют, а мне нет? Все, попользовался завистью – уходи, пусть и на мою долю немножко останется и мне позавидуют всласть!

Что же меняется в циничном новом мире? Есть основания полагать, что с возникновением и расширением рынка зависти запускается процесс переоценки (обесценивания) политики. Весьма вероятен будет отток соискателей почета, ведь почет можно будет обрести более простым и прозрачным путем. Можно к тому же заменить некваливицированную бесплатную зависть на квалифицированную платную.

Конспирологический конгресс

Привожу выдержки из докладов на этом форуме, выдержки, представляющие, на мой взгляд, определенный интерес. Полагаю, что читателю будет любопытно ощутить и тональность, и атмосферу такого рода конгрессов.

За исключением вынесения за скобки тех моментов, которые требуют отдельного, комментированного рассмотрения, расшифровка стенограммы подверглась минимальной стилистической правке. Удалены также некоторые реплики из зала. Кроме того, докладчики выступали под псевдонимами, как, вероятно, и положено участникам подобного конгресса, и хотя подлинные имена некоторых мне известны, я везде оставляю псевдонимы.

Из приветственной речи академика АНК (Академии научной конспирологии) Карла Словакова