Философия женского рода. Разговоры

Мне бы хотелось вернуться к антиномизму и дуализму, которые возобладали в европейское средневековье, эпоху романтизма. Земля и материя мыслились чем-то ужасным и тяжёлым. Дух стремился вырваться и воспарить от всего этого. В этом есть лёгкое такое отречение от материи. Это всё есть мужской принцип мышления и мироотношения. Женщина так никогда от материи не отречётся. Светлана Григорьевна Семёнова, моя мама, которая была воплощением женского логоса, как говорил о ней мой отец, у неё в одном из интервью было такое размышление. Во многом, эмпатия женщины и боление за бытие, согласно ей, связано с её родовой функцией вынашивания и рождения, вскармливания. Мужчина есть или нет, но женщина всегда к младенцу привязана. Почему и пацифизм нередко идёт от женщин. Для них немыслимы война и убийство. Ведь женщина вкладывается в каждое дитя, которое потом может стать солдатом. Она понимает, что это такое, человек, и как много в него вложено. Женщина очень близка к материи. Поэтому в мужском взгляде женщина – мещанка, бесконечно озабоченная устроительством дома. А мужчина рвётся куда-то на волю. Но ведь именно в этом устроении дома и лежит принцип устроения бытия. Женщина обустраивает дом так, как бы она обустроила бытие, Землю и Вселенную. Это принцип космизации.

Мы сделали первый круг и удостоверились, что мужское и женское – это не просто различие среди других различий. Оно фундаментальное и структурирующее весь человеческий мир. Собственно, само это различие и понимание его неустранимость создает и разные способы бытия в мире и, собственно, сам человеческий мир. А исходным основанием этих различенностей и возможных рефлексий мы полагаем быт, быт как изначальный способ жизни человека, как та ниточка, которая нас и связывает с бытием. И можем сказать, что женское бытие – это прежде всего бытование. И не случайно Н. П. Рябчун пишет книгу с характерным названием: «Философия быта: Дом как средоточие Вселенной».

С. Варава:

Как вообще появилась эта тема? Ведь слово «быт» часто используют в негативном смысле, как известно, любовная лодка разбилась о быт и быт заел. Из него хочется вырваться. А бытие имеет особую значимость и важность. Во всех этих случая быт – отдельно, бытие – отдельно. Быт человек рассматривает как свою обязанность, и не всегда приятную. В вашей книге они неразрывны, бытие проявляется через быт.

Н. П. Рябчун:

Да, но меня не столько сначала заинтересовал сам быт, сколько народная культура. Когда я начала её изучать, я поразилась мудрости, которая там заключена.

В народной культуре предполагается, что человек занимается бытом, ест, спит, строит себе дом, шьёт одежду – это быт. Но, одновременно, через это соединяется с мирозданием. Он ничего не делает просто ради удовольствия или ради нужды чисто бытовой. Всё проникнуто символизмом. Он не просто ест, чтобы насытиться или доставить себе удовольствие. Он есть определённую пищу в определённое время на определённой посуде с определёнными мыслями. У него нет разделения, что сейчас я поем, а потом займусь духовностью.

С. Варава:

Да, это органика, присущая традиционной культуре.

Н. П. Рябчун:

А тут, понимаете, жизнь как строительство дома. Для него, человека традиционной культуры, крестьянина, дом как мироздание и мироздание как дом. Дом как средоточие Вселенной.

В доме всё тоже символично: потолок – это небо, пол – это земля. Средняя балка, соединяющая крышу и пол, в виде креста. Крест ведь символ не только христианский. Это символ и языческий, символ народной культуры, означающий соединение горнего и дольнего, неба и земли. В народной культуре нет разделения на материальное и духовное, на быт и на творчество. Вместе с тем нет разделения на творца и внимающую толпу: в народной культуре творят все. Люди шьют, вышивают, занимаются гончарным делом, резьбой по дереву и прочее. Сами исполняют песни и сами их слушают. Нет дилеммы, о которой писал Пушкин и многие романтики, поэта и толпы. Согласно ей, поэт высокомерно смотрит на толпу, как бы говоря, чтобы все пошли прочь. Романтики делали большое разделение между художником в широком смысле и толпой. В народной культуре этого нет. Нет отдельно художника и нет отдельно толпы. Там все и те, и другие. Это же мудрость!