Философская антропология. Исторические предпосылки и современное состояние

Ту же проблематику, хотя и совершенно в ином облачении, можно обнаружить у Ортеги-и-Гассета. Согласно ему, ядро человека — в его витальности. Это — исходное, и лишь затем следуют все дальнейшие разделения на относящееся к телу, к душе и к духу. При этом витальную первооснову нужно понимать как постоянно становящееся начало. В ней нет никаких устойчивых, существующих продолжительное время структур. У человека нет никакой вневременной сущности к никакой природы: ведь это означало бы сведение его к вещному миру. Камень имеет постоянную природу, определяющую бытие на все времена. Однако то, что относится к человеку, должно мыслиться в понятиях, противостоящих этому вещному детерминизму. Желание связать человека с застывшим, неподвижным бытием — это традиция, идущая от элеатов, но мы, по мнению Ортеги-и-Гассета, должны учиться снова мыслить по-гераклитовски. Ведь бытие человека не имеет субстанционального характера. Оно есть, по существу, возможность и историчность.

Однако, несмотря на эти иррационалистические определения, Ортега накладывает ограничения на свои тезисы — тем, что выступает против полного релятивизма и предполагает все же, что по ту сторону исторического становления существует царство вневременных общезначимых ценностей. Правда, он пытается вернуться от них к своему виталистически-иррационалистическому подходу, устанавливая огромную дистанцию между реально-историческим и вечно-значимым. Ситуации, в которых находится человек, и культуры различного рода, если их рассматривать сами по себе, — это не абсолютные, а релятивные исторические структуры, которые не могут претендовать ни на какую общезначимость. Однако, с точки зрения вечности, они есть частичные аспекты некоего надвременного значимого порядка, в каждом конкретном случае имеющие в перспективе выход ко всеохватывающему космосу ценностей и неотделимые от этой перспективы.

Следующее ограничение гераклитовских крайностей Ортега производит, решая проблему индивидуальности. Он замечает, что витальная первооснова человека безлична по своей природе. И все же, по его мнению, действительность выказывает себя, в принципе, в виде индивидуальных перспектив. Жизнь здесь — не просто хаотическое течение. Она структурирована, подразделена на отдельные исторические ситуации. Она индивидуализируется в виде плюрализма отдельных человеческих личностей. Структуры ее при этом не имеют никакой постоянной субстанции и не подвержены историческим изменениям. И все же такое структурирование означает явное ограничение тезиса о чистом потоке становления.

К этому следует добавить еще один существенный фактор иного порядка, а именно — способность жизни к конституированию, способность ее создавать формы из самой себя. Тот факт, что человек не обладает никакой «природой», вынуждает его определять и формировать себя самого. Этот процесс конституирования осуществляется на различных стадиях — в сфере витального, в сфере историчного и в сфере чистого разума. С каждой из ступеней удаление от иррационально-витальной первоосновы увеличивается. Приводя примеры для сравнения продуктов конституирования на каждом из этапов, Ортега называет: для витального разума — ложноножку амебы, для исторического разума — ногу человека, а для чистого разума — механическое средство передвижения, велосипед. Ложноножка амебы — это нечто временное, возникающее для недолгого пользования, чтобы тотчас же опять исчезнуть, втянувшись в целое тела. Нога человека — это, правда, изменяющийся во времени, но все же относительно стабильный орган, который еще тесно связан с самой жизнью, неотделим от нее. Велосипед, наконец, — это продукт, который уже полностью отделился от своей витальной первоосновы и застыл в механической форме.

Если перенести данную аналогию на сферу духа, то первой ступени соответствуют первоначальные импульсы витальности — такие как, например, мужество, энергичность, готовность сражаться, любовь и ненависть, ухищрения ума, направленные на то, чтобы насладиться влечением и восторжествовать, а также сила воображения, фантазия. Ко второй ступени относятся культурные функции научного мышления, моральность, художественное творчество. На третьей ступени, наконец, к этому добавляется использование механизмов и техники — как в культурной, так и в политической или индустриально-хозяйственной сфере — короче, все то, что обозначают словом «цивилизация». Таким образом, в самой жизни заложена тенденция к конститутивному закреплению форм и принципов, которая в крайности своей может привести к застыванию и к омертвлению. Витально-жизненное первоначало представляет, по мнению Ортеги-и-Гассета, главный исток конституирования, но продукты его могут обретать значительную самостоятельность по отношению к нему.