Философская лирика. Собака из лужи лакает небо

К идеалам высоким стремимся.

Всходы зёрен проросших, не ставших жнивьём,

Поклевать залетают синицы.

Что мешает им вызреть, какая судьба-

Лиходейка свои строит козни,

Если наших созревших надежд молотьба

Наступает лишь осенью поздней?

И когда время наших прозрений придёт,

То какие нарушить нам скрепы,

Чтобы цепи несметных проблем и забот

Обратить в молотильные цепы?

Чтобы мудростью лет налитое зерно

Получить с запоздалых колосьев,

Опыт дней, пролетевших как кадры в кино,

Пригодился кому-нибудь после.

У лампадки какой не дышать на фитиль,

Оказавшись в своей аппаратной,

Чтоб про жизнь не подумать, монтируя фильм —

Эх, кольчужка-то коротковата.

Небес изорванный палас

Когда по улицам спешим

Заботам вечным на потребу,

Прочь вылетают из-под шин

Не брызги, а кусочки неба.

Небес изорванный палас

Под завыванье непогоды

Листвой забрасывает нас —

То наши нужды и невзгоды,

Забот житейских череда,

Где всех главнее корм подножный…

Кто мир для благости создал

На нас свои обиды множит,

Оплакивает нас дождём,

Молебен свой вершит ветрами…

Напоминают нам о Нём

Подтёки на оконной раме

И неба порванный палас

В обилии луж придорожных,

Да лет накопленных балласт,

Который сбросить невозможно.

Осень свои руки распластала

Желтизной синюшно-красной охры

Заиграли краски импозантно.

Сбив жару конвойными из ВОХРа,

Холода нагрянули внезапно,

Всю природу в жухлом облаченье

Увели на зону в бабье лето,

Доложили вверх об исполненье

И пошли гулять по белу свету.

В летний отпуск даже метастазы,

Если специально не попросят

Их накрыть кого-то медным тазом,

Все дела планируют на осень.

И понятно, ну кому охота

С медным тазом в отпуск свой вожжаться.

А у холодов одна забота —

В бабье лето выжить, продержаться.

Осень свои руки распластала

Скрюченными ветками, дождями,

И ветрам совсем тоскливо стало,

Одиноко, как в воздушной яме.

Выли те ветра неблагозвучно.

Вырубался свет, тёк холодильник,

Кошки на душе скреблись, уж лучше б

Где-нибудь слонялись и блудили…

Птицы, что к отлёту припозднились,

Никуда уже не улетели.

К холодам бомжи как птицы сбились

В стаю, угнездились у котельной.

Мне привычная картина эта

С каждым годом видится всё чаще.

Так и мы – проводим бабье лето

И сыграем в шестигранный ящик.

Фаталисту объяснять не надо,

Как полёт свой обрывает птица…

Те, кто холодов боялись, наледь,

Дружно потянулись за границу.

Только почему-то мне сдаётся,

Саван там такого же покроя,

Осень жизни и при ярком солнце

Медным тазом каждого накроет.

Долгой жизни следуя наказам,

Мы отсрочим время нашей встречи

С теми, кто уже под медным тазом

И кому покой там обеспечен.

Умереть не в своей постели

Время всё превращает в прах.

С кем похлёбку хлебали лаптем,

Как ты там – на семи ветрах

Вертопрах или вбит по шляпку

В быт, семью? Что, не по годам

Стало нынче менять привычки?

Как здоровье?.. Вопрос задам

И ответ получу обычный:

Да нормально живём, старик…

Только что значит жить нормально?

– Отутюженный воротник,

Пить коньяк, заедать кальмаром,

Осетриной, иную снедь

Поглощать и блудить без меры?

– Жить и только в глубоком сне

Ощущать себя флибустьером?

– Как причину больших помех

Видеть собственное лишь пузо,

Обвиняя в болячках всех

Позвоночник свой заскорузлый?

На вопрос отыскать ответ,

Для чего были все мытарства -

На воде свой оставить след

Иль отдать за коня полцарства?

Чашу жизни испить до дна

Неизвестно с какою целью…

Дорогая тому цена

Умереть не в своей постели.

Ведь жить мы по-другому не умеем

За счастьем призрачным с большим трудом

В дверь не одну и мы ломились лбом.

И уйму шишок мы понабивали,

А сделались счастливее? Едва ли…

Пусть дверь открыта, дом – а вот порог,

И скатерью пред нами сто дорог,

А мы торчим, как прежде, у порога,

Хоть вовсе не за пазухой у Бога.

Выходит, дело вовсе не в дверях.

В каких мы ошиваемся сенях

Вот что для нас куда главнее,

Ведь жить мы по-другому не умеем.

Когда сбывались бы мольбы

Когда сбывались бы мольбы,

Легко мы жили б и радушно,

Держа удары от судьбы

Набитою песочной грушей.

Но тщетны просьбы и мольбы,

Что к небу шлём мы неумело,

И на любой удар судьбы

Мы отзываемся всем телом,

Не запираемся в дому,

Нам в замкнутом пространстве душно,

И живы мы лишь потому,

Что ко всему неравнодушны.

Когда сбывались бы мольбы,

И мы отвыкли бы от боли,

Мы всё одно сшибали б лбы,

Ведомые свободой воли.

Под кожей грубой проще нет

Мир благодушия нарушить,

И быть отдушиной для бед

Всё лучше, чем песочной грушей.

Большая наша маленькая жизнь

Позубоскалили и разошлись,

А что осталось? – Наши встречи, речи,

Оплывшие заплаканные свечи —

Большая наша маленькая жизнь.

Из наших встреч, огарков бытия,

Озябший от безверия до дрожи

Костёр любви Всевышний в небе сложит,

Ориентир для инопланетян.

Однажды, дружно встав из-за стола,

Поднявшиеся к Богу наши души

На тот огонь придут себя послушать

И в пламени речей сгореть дотла.

Нерадостный, казалось бы, итог.

Но неслучайно плачут наши свечи —

Чтобы в Центавре, где-то там далече,

Очередную жизнь Господь зажёг.

Попить, позубоскалить, разойтись

Сойдутся вновь уже иные лица.

Так в новой ипостаси повторится