Философская теология: вариации, моменты, экспромты

Можно предположить, что координация вышеобозначенных целей, осуществляемых через ковид, и средств, находящихся в его «распоряжении», которые обеспечиваются деятельностью больших международных организаций (ВОЗ обеспечивает нахождение населения Земли в состоянии постоянной паники, Давосский форум – идеологическое ее оправдание через концепцию «великой перезагрузки» человеческого сообщества, Всемирный банк – через точные «предсказания» границ пандемии) и СМИ (не только фиксирующие штаммы, но и «генерирующие» их), владельцы которых окончательно превратились в глобальную власть в мире, контролирующую и правительства, и население, несет все признаки аналогов тонкой настройки. Разумеется, речь идет об аналогах, а не о прямых параллелях: разрушать, как известно, гораздо легче, чем строить, а потому и рушить мир под предлогом его спасения гораздо, конечно, легче, чем рассчитывать скорости расширения и сжатия Вселенной или количества гелия при Большом взрыве и осуществлять эти расчеты, на что способен только Разум нетварный и всемогущественный. Но то, что Гегель называл хитростью мирового разума, который ведет нужным образом тех, кто преследует свои индивидуальные цели, к ведомым ему целям, несомненно (при уточнении того, что это разум не совсем того Провидения, о котором писал великий философ[846]) здесь налицо. Не хватает, кажется, только последней параллели тонкой настройке – в инженерном происхождении самого вируса. Однако даже ВОЗ согласилась, наконец, признать возможность его «утечки» из уханьской лаборатории[847], и решительнейший отказ Китая допустить туда комиссии свидетельствует о том, что эта возможность практически равна действительности. Термин, однако, вводит в заблуждение, поскольку, как все чаще догадываются не только политики, но и вирусологи, речь идет скорее не столько о досадной случайности, сколько снова о «тонкой настройке»[848]. Если это так, то мы имеем дело не с человеческим «мировым правительством», о котором говорят многие, но с таким разумом-волей, которая обнаруживает все признаки сверхчеловеческой и личностной деструктивной и одновременно властной интенциональности. Приведенные выше ее векторы – установки на «зачистку» всех традиционных идентичностей (от историко-культурных до биологических), создание нового мирового (бес)порядка и «нейтрализация» религии, прежде всего христианства – подпадают под оба этих показателя. Отрицать эту интенциональность может только тот, кто (вспомним вновь Цицерона, но также и его последователей) мог бы поверить в возможность сложения «Анналов» Энния или «Энеиды» Вергилия из одних разбросанных по ветру букв без участия автора, а набор «Левиафана» искусностью какой-нибудь обезьяны. На мой взгляд, таковыми могли бы быть разве что только люди, не способные анализировать даже очевидные причинно-следственные отношения как таковые, глубоко верующие атеисты[849] или политики, которым это выгодно.

К таковым, как представляется, не могут принадлежать реальные христиане, мусульмане и иудеи, между которыми вполне мог бы вестись диалог на обозначенную тему. Но, конечно, отнюдь не только на эту. И здесь представляется, что именно философская теология могла бы стать общим знаменателем для реального межрелигиозного диалога, в котором несомненно есть потребность. Прежде всего потому, что нынешний религиозный диалог строится на тех основаниях, которые не позволяют считать его реальным – ввиду того, что инициативная сторона уже не одно десятилетие позиционирует себя как «менее равная» в сравнении с другими и односторонне в этом диалоге заинтресованная[850]. Но также и потому, что ситуация в современном мире такова, что устанавливается такой мировоззренческий код, при котором быть атеистами становится все более престижно, чем верующими.