Философские исследования

Истинное открытие делает меня способным прекратить философствовать, когда я этого хочу. – Оно приносит философии мир, так что последняя уже не изводит себя вопросами, которые ставит под сомнение ее самое. – Вместо этого мы на примерах показываем действие того или иного метода; и ряд примеров может быть нарушен. – Решаются проблемы (устраняются трудности), а не единичная проблема.

Нет одного философского метода, зато есть многие методы, наподобие различных терапий.

134. Рассмотрим суждение: «Нечто имеет место». – Как я могу утверждать, что это – общая форма суждения? – Прежде всего это самостоятельное суждение, предложение языка, поскольку у него есть подлежащее и сказуемое. Но как это предложение употребляется – в повседневном языке? Ведь я взял его именно оттуда.

Мы можем сказать, например: «Он объяснил мне свои взгляды, сказал, что дела обстоят так и что поэтому ему нужен задаток». До сих пор, можно сказать, это предложение соответствовало любому высказыванию. Оно применяется как пропозициональная схема, но лишь потому, что обладает базовой конструкцией предложения. Возможно сказать вместо этого: «То-то и то-то имеет место», «Такова ситуация» и так далее. Также возможно просто употребить какую-либо букву, переменную, как в символической логике. Но никто не собирается называть букву «p» общей формой суждений. Повторим: высказывание «Что-либо имеет место» занимает свое положение исключительно потому, что оно соответствует структуре предложения повседневного языка. Но хотя это суждение, тем не менее его употребляют как логическую переменную. Говорить, что это суждение соответствует (или не соответствует) реальности, бессмысленно. Тем самым иллюстрируется, что одним из свойств нашего представления о суждении выступает тот факт, что оно звучит как суждение.

135. Но разве мы не обладаем понятием того, что такое суждение, представлением о том, что мы подразумеваем под «суждением»? – Да; сходным образом мы обладаем понятием того, что подразумеваем под «игрой». Если нас спросят, что такое суждение – будь то другой человек, кому мы отвечаем, или мы сами, – мы приведем примеры, и они будут включать то, что можно назвать индуктивно определенным рядом суждений. Это способ, каким мы приобретаем такие понятия, как «суждение». (Сравни понятия суждения и числа.)

136. По сути, представить высказывание «Нечто имеет место» как общую форму суждения, все равно что дать следующее определение: суждение – то, что может быть истинным или ложным. Поскольку вместо «Нечто имеет место» возможно сказать «Это истина». (Или же «Это ложь».) Но мы имеем:

«p» истинно = p «p» ложно = не-p.

И говорить, что суждение есть то, что может быть истинным или ложным, означает утверждать: мы называем суждением нечто, когда в своем языке можем применить к нему исчисление истинностной функции.

Теперь все выглядит так, будто определение – суждение есть то, что является истинным или ложным – обнаруживает, что такое суждение, говоря: то, что соответствует понятию «истинности» или чему соответствует понятие «истинности», и будет суждением. Как если бы мы располагали понятиями истинности и ложности, которые могли бы применить для определения того, что является, а что не является суждением. То, что сцепляется с понятием истины (как зубчатое колесо), и есть суждение.

Но это неудачная картина. Как если бы сказали: «Король в шахматах – единственная фигура, которой можно объявить шах». Но это означает лишь, что в нашей партии шах можно объявить только королю. Равно как и суждение, что лишь суждение может быть истинным или ложным, говорит не больше, чем следующее: мы всего-навсего приписываем тому, что называем суждением, предикаты «истинный» и «ложный». А что такое суждение, в одном смысле определяется правилами построения предложения (в немецком языке, например), а в другом – при помощи знака в языковой игре. И употребление слов «истинный» и «ложный» может относиться к элементам этой игры, а следовательно, принадлежать нашему понятию «суждения», но не «соответствовать» ему. Иначе можно сказать, что шах принадлежит нашему понятию о фигуре короля в шахматах (есть, допустим, составная его часть). И говорить, что шах не соответствует нашему определению пешек, значит утверждать, что игра, в которой шахуют пешек, где проигрывает тот, кто потерял все пешки, была неинтересной, глупой, слишком сложной или что-нибудь еще в том же духе.