Философские исследования

226. Допустим, некто получает ряд чисел: 1 3 5 7, продолжая ряд 2x + 1. И теперь он спрашивает себя: «Всегда ли я делаю то же самое или всякий раз что-то другое?» Если изо дня в день ты обещаешь: «Завтра я приду вас навестить», – ты постоянно говоришь то же самое или каждый день что-то другое?

227. Имело бы смысл говорить: «Делай он что-то другое каждый день, мы не должны утверждать, что он подчинялся правилу»? Это не имеет смысла.

228. «Мы наблюдаем ряд всего одним способом!» – И каким именно? Очевидно, алгебраически, и еще как фрагмент расширения. Или в нем заключено больше? – «Но способ, каким мы его наблюдаем, безусловно, объясняет все!» – Однако это не замечание относительно сегмента ряда или чего-либо, что мы в нем отмечаем; это лишь выражение того факта, что мы обращаемся к правилу за инструкцией и делаем нечто, не ища иного руководства.

229. Я верю, что улавливаю некий тонкий рисунок в сегменте ряда, характерный узор, к которому нужно лишь добавить «и так далее», чтобы он протянулся в бесконечность.

230. «Линия указывает путь, которым я должен идти» – это лишь парафраз вот этого: она – моя последняя инстанция, определяющая, каким путем мне идти.

231. «Конечно, ты видишь, что?..» Это характерное выражение того, кто подчиняется правилу.

232. Вообразим правило, сообщающее мне, как я должен ему подчиняться; то есть когда мой взгляд движется вдоль линии, внутренний голос говорит: «Вот так!» – В чем отличие этого процесса подчинения своего рода вдохновению и подчинения правилу? Ведь они вовсе не одинаковы. В случае вдохновения я ожидаю наставления. Я не смогу научить кого-либо своей «технике» следования линии. Если только не научу вслушиваться, некоторой восприимчивости. Но тогда, конечно, я не могу требовать, чтобы он следовал за линией точно так же, как я.

Это не мой опыт действия по вдохновению и согласно правилу; это грамматические замечания.

233. Также возможно вообразить подобное обучение своего рода арифметике. Дети могут вычислять, каждый по- своему – слушая свой внутренний голос и подчиняясь ему. Такого рода вычисление походило бы на некое сочинение.

234. Однако возможно ли вычислять так, как мы фактически делаем (все соглашаемся и так далее), и все же на каждом шаге ощущать руководство со стороны правила, словно нас зачаровали, удивляясь тому обстоятельству, что мы пришли к согласию? (Мы могли бы возблагодарить Божество за наше соглашение.)

235. Это просто показывает характерные свойства того, что мы называем «подчинением правилу» в повседневной жизни.

236. Виртуозы вычислений дают правильный ответ, но не могут объяснить, как. Мы не должны говорить, что они вычисляют? (Семейство случаев.)

237. Вообрази кого-то, кто использует линию как правило следующим образом: он берет циркуль и ведет одну его ножку вдоль линии, которая служит «правилом», а другой чертит линию, которая соответствует правилу. И, двигаясь вдоль основной линии, он меняет ширину размаха циркуля, с очевидной точностью, ориентируясь на правило, будто оно определяет все его действия. Наблюдая за ним, мы не видим регулярности в этом расширении и сокращении расстояния между ножками циркуля. Мы не можем изучить его способ следовать за линией. И здесь, возможно, кто-то и вправду скажет: «Образец как будто сообщает ему, в каком направлении двигаться. Но это не правило».

238. Может лишь казаться, что правило порождает все свои следствия, если я вывожу их как само собой разумеющиеся. И пока все само собой разумеется, для меня очевидно называть этот цвет «синим». (Критерии факта, что нечто само собой разумеется для меня.)

239. Откуда человек знает, какой цвет выбрать, когда слышит «красный»? – Очень просто: он должен взять цвет, чей образ приходит ему на ум, когда он слышит это слово. – Но откуда он знает, что это за цвет, «чей образ приходит ему на ум»? Требуется ли для этого дополнительный критерий? (На самом деле существует такая процедура как выбор цвета, который приходит на ум, когда слышишь слово «…»).

«Красный» означает цвет, который приходит мне на ум, когда я слышу слово «красный» – это было бы определение. Но не объяснение того, какова суть употребления слова в качестве имени.

240. Споры не возникают (среди математиков, скажем) по поводу того, подчиняться правилу или нет. Люди не дерутся из-за этого, например. Это часть каркаса, на который опирается деятельность нашего языка (например, при описании).

241. «То есть ты говоришь, что согласие между людьми решает, что верно и что ложно?» – Истинно или ложно то, что люди говорят; и соглашаются они на языке, который применяют. Это не согласие во мнениях, но согласие в форме жизни.