Философские исследования

596. Чувство «знакомого» и «естественности». Легче обнаружить чувство незнакомого и неестественности. Или чувства. Ведь не все, что нам незнакомо, производит на нас впечатление незнакомого. Здесь нужно рассмотреть, что мы называем «незнакомым». Если валун лежит на дороге, мы знаем, что это валун, но, возможно, не тот, который лежал там всегда. Мы признаем человека, скажем, человеком, но не знакомым. Есть чувства давнего знакомства: они иногда выражаются особым взглядом или словами: «Та же самая старая комната!» (я занимал ее многие годы и по возвращении нашел ничуть не изменившейся). Сходно есть и чувства чуждости. Я резко останавливаюсь, смотрю на предмет или на человека вопросительно или недоверчиво, говорю: «Все чужое». – Но наличие этого чувства чуждости не дает оснований утверждать, что всякий объект, который мы хорошо знаем и который не кажется нам чужим, порождает чувство знакомого. – Мы думаем, что на самом деле место, некогда заполненное чувством чуждости, должно, конечно, быть занято так или иначе. Если есть место для подобной атмосферы, и не одно, так другое должно его заполнить.

597. Как германизмы проникают в речь немца, который хорошо говорит по-английски, хотя он вовсе не строит сначала немецкое выражение и затем переводит его на английский; как это заставляет его говорить по-английски, словно бы переводя «подсознательно» с немецкого, – так и мы часто думаем, словно бы наши взгляды основывались на некоей мыслительной схеме, словно бы мы переводили с более примитивного способа мышления на наш собственный.

598. Когда мы философствуем, нам хочется гипостазировать чувства, когда их нет в наличии. Они служат для объяснения наших мыслей.

«Тут объяснение наших мыслей требует чувства!» Как если бы наше убеждение было лишь следствием этого требования.

599. В философии мы не делаем выводов. «Но это должно быть так!» – не философское суждение. Философия только утверждает то, что признано всеми.

600. Разве все, что нас не настораживает, производит впечатление неприметности? Разве обыденное всегда производит впечатление заурядности?

601. Когда я говорю об этом столе, вспоминаю ли я, что этот объект называется «столом»?

602. На вопрос: «Ты узнал свой стол, когда вошел в свою комнату этим утром?» – я должен без сомнения ответить: «Конечно, узнал». И все же было бы ошибочно говорить, что имел место акт узнавания. Безусловно, этот стол мне не чужой; я не удивился, увидев его, как удивился бы, окажись в комнате другой стол или какой-то иной незнакомый предмет.

603. Никто не скажет, что всякий раз, когда я вхожу в свою комнату, в свою давно привычную обстановку, происходит узнавание всего, что я вижу и видел сотни раз прежде.

604. Легко создать ложную картину процесса, называемого «узнаванием»; как если бы узнавание всегда заключалось в сравнении двух впечатлений друг с другом. Как если бы я имел при себе картину предмета и использовал ее, чтобы отождествить предмет как изображенный на картине. Наша память кажется нам средством подобного сравнения, она сохраняет картину того, что было увидено прежде, или позволяет нам заглянуть в прошлое (словно в подзорную трубу).

605. И не то чтобы я сравнивал предмет с картиной, поставив ее рядом, но как будто предмет совпал с картиной. Выходит, я вижу лишь нечто одно, а никак не два предмета.

606. Мы говорим: «Его голос выражал искренность». А будь голос притворным, мы сочли бы, что за ним прячется какой-то другой. – Это его лицо, обращенное к миру, а внутри у него имеется другое. – Но это не означает, что, когда выражение его лица искреннее, у него два одинаковых лица.

((«Совершенно особое выражение».))