Философские произведения

Святой Августин и его последователи, размышляя о том, как пагубно для истинного благочестия, когда человек полагается только на свои силы, больше ценят благодать, которую везде вдалбливает Павел[514]. Августин отрицает, что человек, подвластный греху, может сам обратиться к исправлению своей жизни или сделать что-нибудь еще, имеющее отношение к спасению, если Бог не побудит его посредством незаслуженной им благодати к тому, чтобы он пожелал того, что ведет к вечной жизни; эту благодать некоторые называют «опережающей», а Августин — «творящей». Потому что и вера, которая есть врата спасения, — это незаслуженный дар Божий. Если — как великий дар Духа — к вере добавлена еще и любовь, то Августин называет ее «сотворящей благодатью», потому что она всегда есть у стремящихся, пока они идут к тому, чего добиваются, но когда свободная воля и благодать свершают вместе одно и то же дело, благодать в этом деле — вожатый, а не спутник. Хотя и это мнение некоторые[515] тоже разлагают на части, говоря: если ты посмотришь с точки зрения своей природы, то человеческая воля важнее; если в зависимости от того, что заслужено, то важнее благодать. Но вера существует затем, чтобы мы хотели того, что приносит спасение, и любовь существует, чтобы мы не хотели напрасно; и они не только разделены во времени, но и различны по своей природе; однако со временем обе они могут возрасти и усилиться.

Поэтому — так как слово «благодать» обозначает благодеяние, данное даром, можно, как мы сказали, предложить три или, если хочешь, четыре вида благодати.

Одна — присущая нам по природе и испорченная грехом, но, как мы сказали, не угасшая. Некоторые называют ее «естественным влиянием»[516]. Она присуща всем, даже упорствующим в грехе. Они свободно могут говорить или молчать, сидеть, вставать, помогать бедным, читать священные книги, слушать проповеди, но все это, по мнению некоторых, нисколько не ведет их к вечной жизни. Нет недостатка, однако же, и в таких, которые, рассуждая о неизмеримой доброте Божьей, говорят, что делами такого рода человек может подготовить себя к благодати и вызвать к себе милосердие Божье, хотя есть и такие, которые отрицают, что это может произойти без «особой» благодати. Эту благодать, так как она присуща всем, они не называют благодатью, хотя в действительности это благодать и она каждый день творит чудеса созидания, спасения и управления, большие, чем если бы Он исцелял прокаженных или вылечивал бесноватых. Однако это обыкновенно не называют чудесами, потому что такое каждый день равным образом распространяется на всех.

Вторая благодать — «особая», при помощи которой Бог по милосердию своему без заслуги побуждает грешника к раскаянию, однако так, что не наполняет его при этом высшей благодатью, которая уничтожает грех и делает человека богоугодным. Поэтому вторая благодать, которую мы назвали «творящей», помогает грешнику не быть довольным собой; хотя он и не отказался от страсти грешить, однако милостыней, молитвами, постоянными благочестивыми делами, слушанием проповедей, просьбами молиться за него Богу, свершением других, как их называют, нравственно благих поступков он может хотя бы надеяться обрести высшую благодать. Полагают, что в благодати, которую мы обозначили здесь как вторую, по доброте Божьей не отказано никому из смертных, так как божественная благодать каждому в этой жизни предлагает случаи, удобные для раскаяния, если есть хоть какая-то воля собраться с силами и прибегнуть к помощи Бога, который и призывает к лучшему, но не принуждает к нему. Они полагают, что мы вольны устремиться к благодати или отвратиться от нее, подобно тому как от нас не зависит открыть глаза навстречу свету или же, наоборот, закрыть их.

Так как неизмеримая милость Божья по отношению к роду человеческому не терпит, чтобы человек обманывался в той благодати, которую они называют «делающей благоугодным», если он изо всех сил к ней стремится, то выходит, что ни один грешник не должен иметь уверенности и ни один не смеет отчаиваться. Выходит так, что если кто и погибнет, то разве только по своей вине. Поэтому существует естественная благодать, благодать побуждающая, которая, конечно, несовершенна, и благодать, которая возвращает воле действенность, — мы назвали ее сотворящей, потому что она продолжает то, что начато. И есть благодать, которая доводит до конца. Полагают, что эти три благодати — одна и та же благодать, называющаяся по-разному в зависимости от того, как она на нас действует. Первая побуждает, вторая ограждает, третья завершает.