Философские произведения

К кому же относятся все испытания заповедей, если никто никоим образом не властен выполнить то, что заповедано? Ведь есть такие люди, которые говорят, что человек, даже если он праведен по дару веры и милости, не может выполнить ни одной заповеди Божьей, но все добрые дела, так как они свершаются во плоти, должны вести к проклятию, если только Бог по милосердию своему не простит их по заслуге веры.

Но слова, с которыми Господь обращается к нам через Моисея во Второзаконии в главе тридцатой, доказывают по только то, что выполнение заповеди зависит от нас, но и то, что это легко, он говорит: «Эта заповедь, которую я заповедаю тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы ты не мог сказать: „Кто из нас может взойти на небо, чтобы принести ее к нам, чтобы мы услышали ее и исполнили!“[554] И не за морем она, чтобы ты не оправдывался и не говорил: „Кто из нас мог бы пойти за море и принести ее к нам, чтобы мы смогли услышать, что нам заповедано“[555]. Но очень близки эти слова, они в устах твоих и в сердце твоем, чтобы ты их исполнил». И Он говорит там о самой великой заповеди из всех: «чтобы обратился ты к Господу Богу своему всем сердцем своим и всей душой своей»[556].

Какое значение могут иметь слова: «если только услышишь», «если соблюдешь», «если обратишься», если мы никоим образом не в состоянии ничего из этого сделать? Я не буду утомлять тебя многословными перечислениями такого рода, потому что книги обоих Заветов настолько изобилуют подобными высказываниями, что желающий их найти будет, как говорится, искать воду в морс[557]. Поэтому, как я сказал, добрая половина Священного писания будет казаться бессмысленной, если ты примешь последнее или же предпоследнее суждение[558].

В божественных Писаниях можно найти и такие места, которые по видимости приписывают Богу случайные действия и даже некоторую переменчивость[559]. Таково место, которое читаем у Иеремии в главе восемнадцатой: «Если народ этот, против которого Я сказал, покается в своем зле, то покаюсь и Я в том зле, которое Я помыслил совершить против него». «Если он будет творить зло у Меня на глазах и не послушает Моих слов, то Я покаюсь в добре, о котором Я сказал ему, что совершу». Ведь нам небезызвестно, что Священное писание здесь, как нередко оно делает и в других местах, говорит о Боге как о человеке, хотя Богу не свойственна никакая переменчивость. Но сказано, что Он из гневного становится милостивым, когда удостаивает направить нас своей благодатью к лучшему; и наоборот, из милостивого он становится гневным, когда наказывает и сокрушает скатившихся к худшему.

И опять в Четвертой книге Царств, в главе двадцатой, Езекия слышит: «Ты умрешь и не будешь жить»[560]. Но вскоре, после слез, он от того же пророка слышит: «Я услышал твою молитву, увидел твои слезы и сохранил тебя» и прочес[561]. То же самое и во Второй книге Царств, в главе двенадцатой, Давид слышит Господа через Нафана: «Не отступит меч от дома твоего навеки»[562] и прочее. Но вскоре, когда тот сказал: «Согрешил Я против Господа», он слышит более мягкое суждение: «Господь и с тебя снял грех, ты не умрешь»[563].

Насколько в этих и других подобного рода местах способ выражения исключает переменчивость Бога, настолько невозможно избежать понимания того, что у нас есть воля, склоняющаяся в одну или в другую сторону. Если она склоняется к злу по необходимости, то почему нам вменяется грех? Если она склоняется к добру по необходимости, то почему Бог из гневного становится милостивым — ведь у нас нисколько не прибавилось права на благодать?!

До сих пор все места были из Ветхого завета. Возможно, каждый смел бы их отклонить, если бы при свете Евангелия они не только не были бы такими же, но даже еще увеличили свою силу. Поэтому перейдем-ка к книгам Нового завета. Первым попадается место из Евангелия, в котором Христос, оплакивая падение города Иерусалима, говорит так: «Иерусалим, Иерусалим, ты, который убиваешь пророков и забрасываешь камнями тех, которые посланы к тебе! Сколько раз Я хотел собрать тебя, как курица собирает своих птенцов, под крылья свои, а ты не захотел?»[564].

Если все происходит по необходимости, то разве не мог бы Иерусалим заслуженно ответить оплакивающему его Господу: «Что Ты мучаешь Себя напрасными слезами? Если Ты не хотел, чтобы мы слушали пророков, зачем Ты их посылал? Почему Ты вменяешь нам то, что произошло по Твоей воле и что свершилось с нами по необходимости? Ты хотел нас собрать, но не хотел, чтобы это было, так как сделал, чтобы мы не хотели этого». И здесь, в словах Господа, против иудеев обвиняется не необходимость, но порочная и строптивая воля иудеев: «Я хотел тебя собрать, а ты не захотел».