Философские произведения

Конечно, они почти победили, если им дозволено толковать Писания как им угодно, а нам не дозволяется ни следовать толкованию древних, ни приводить свое мнение. И слова Писания: «На что хочешь простри свою руку» — гораздо яснее, чем требует того толкователь, т. е. что благодать прострет твою руку на что она сама захочет. Я не хотел бы сказать, как не смолчали бы об этом другие, что толкование достойнейших учителей церкви — это бред и наущение Сатаны[696]. Тем не менее места, которые, кажется, противоречат друг другу, легко приходят в согласие, когда мы соединим усилие нашей воли с помощью божественной благодати.

Вцепившись в сравнение с горшечником и топором, они мучают нас буквальным пониманием слов, потому что это им выгодно для их дела. Но здесь они совершенно бесстыдно отступают от слов Священного писания, истолковывая его, разумеется, не с большей почтительностью, чем если бы кто-нибудь сказал, что так пишет Петр, а другой стал бы разъяснять: он не сам пишет, а в его дворце пишет другой человек[697].

Теперь посмотрим, насколько сильно то, что приводит для ниспровержения свободной воли Мартин Лютер, А приводит он место из Бытия, главы шесть и восемь. «Не останется Мой Дух в человеке навеки, потому что он — плоть»[698]. В этом месте Писание под «плотью» понимает не просто нечестивый образ мыслей, как много раз повторяет это Павел, когда он приказывает умертвить дела плоти, а слабость нашей природы, склонной к греху[699]. Подобно тому как в Послании к коринфянам он называет их плотскими, потому что они были еще младенцами во Христе и не были способны принять более твердую пищу учения[700]. Иероним в «Еврейских разысканиях»[701] указывает, что у евреев написано не так, как мы читаем, а именно: «Мой дух не осудит этих людей навечно, потому что они — плоть». Эти слова обозначают не строгость Божью, а его милость. «Плотью» здесь называют слабых людей, склонных ко злу; «духом», наоборот, гнев Божий. Поэтому Он говорит, что Он не хочет их обрекать на вечные муки, но по милосердию своему хочет исполнить наказание здесь. Однако эти слова не относятся ко всему роду человеческому, а только к людям того времени, погрязшим в ужасных пороках. Поэтому Он говорит: «Этих людей». Однако эти слова не относятся просто ко всем людям того времени, потому что тогда же Ной восхваляется как человек праведный и угодный Богу.

Таким же образом можно опровергнуть то, что Лютер приводит из той же книги, глава восьмая: «Ведь чувство и помышление сердца человеческого склонно к злу от юности его»[702]. И в главе шестой: «Всякое помышление сердца всегда направлено к злу»[703].

Однако склонность к злу, которая есть у большинства людей, не лишает полностью свободной воли, даже если эту склонность нельзя полностью победить без помощи Божьей благодати. Если же раскаяние нисколько не зависит от воли, но все совершается Богом по некой необходимости, то почему людям дается время для покаяния? «Будут дни их сто двадцать лет»[704]. Иероним в своих «Еврейских разысканиях»[705] хочет относить это место не к сроку человеческой жизни, а к продолжительности потопа, который был ниспослан для того, чтобы люди за это время раскаялись, если они этого захотят; если же не захотят, то окажется, что они достойны Божьей кары, потому что пренебрегли кротостью Господней.

Далее то, что Лютер приводит из Исайи, глава шестидесятая: «Принял от руки Господа за все грехи свои»[706], Иероним толкует как Божью кару, а не милость, данную за злодеяния[707]. Хотя Павел и говорит: «Когда изобиловал грех, преизобиловала и благодать»[708], однако отсюда не следует, что до благодати, творящей добро, человек не был способен свершать то, что угодно Богу, а с Божьей помощью мог нравственно благими делами приготовиться к божественной милости. Ведь мы читали о центурионе Корнилии, который еще не был крещен и не был вдохновлен Святым Духом: «Молитвы твои и милостыни пришли на память Богу»[709].

Если все дела, которые мы совершаем до высшей благодати, злы, то не злые ли дела стяжают нам милость Божью?