Философские трактаты

Я очень одобряю этого авгура, так как он единственный в продолжение многих лет сохранил в памяти не только авгурские заклинания, но и саму науку дивинации, в то время как твои коллеги насмехались над ним, называя его то «писидийцем», то «соранским авгуром»[749]. Они ведь не видели в авгуриях или ауспициях никакой силы предчувствовать или правильно узнавать будущее и говорили, что все это суеверия, мудро придуманные применительно к предрассудкам необразованного народа[750]. А это далеко не так. Потому что ни в тех пастухах, предводителем которых был Ромул, ни в самом Ромуле не могло быть такой хитрости, чтобы выдумать с целью обмана толпы подобие религии (religionis simulacra). Трудность дивинации внушила этим краснобаям пренебрежительное к нему [ауспицию] отношение. Они предпочитают уверять, что в ауспициях нет никакого смысла, чем изучать то, что в них действительно имеется. (106) Но что может быть чудеснее описанного у тебя ауспиция о Марии. Позволь, я лучше процитирую эти твои стихи[751]:

Тут громогласного бога Юпитера спутник пернатый
Ранен укусом змеи, на нее устремляется с дуба,
Острые когти жестоко вонзает он в полуживую,
И все ж головою грозящую. Та под ударами клюва
Окровавленного вся извивается, он же, той местью
 За страданья мучительные свои душу насытив,
 Издыхающую и растерзанную бросает
В волны, а сам свой могучий полет направляет
С солнца заката к сияющему востоку.
Марий же, авгур божественный, быструю птицу заметив,
Сразу в ней знаменье усмотрел, что сулит ему счастье,
Славы своей грядущей предвестие и возвращенья.
Тут еще гром прогремел слева. И этим Родитель
Знаменье сам подтвердил, что подал его спутник пернатый.

XLVIII. (107) А что касается ауспиций Ромула, то ведь это произошло, когда он был еще пастухом, до основания города. И вовсе они не были им придуманы применительно к предрассудкам невежественных, но были искусством, воспринятым от верных людей и переданным потомкам. Как это описано у Энния[752], Ромул, авгур, и брат его, тоже авгур, оба,

Много заботясь в то время о троне и сильно желая
Царствовать, знамений ищут они, указаний по птицам.
Вот предается гаданию Рем и один наблюдает,
Не полетит ли счастливая птица. Но Ромул прекрасный
На Авентинской горе стережет точно так же полет птиц.
Спор шел о том, как назвать город: Римом[753]

иль Ремором?Всех занимало людей, кто из братьев царствовать будет.
Ждут. Точно так, когда консул хочет сигнал подать в цирке,
Смотрят все, полные жадного взора, на перегородки,
Как из ворот разноцветных появятся вдруг колесницы,
(108) Так и теперь ждал народ и смотрел с напряженным вниманьем,
Кто из двух братьев одержит победу и царствовать будет.
Между тем уже бледное солнце ушло в преисподнюю ночи,
Снова стал пробиваться блестящий луч солнца наружу.
Вдруг с высоты полетела со счастьем красивая птица
Слева; в то самое время явилось и солнце златое.
Трижды четыре священных тел птичьих спускаются с неба;
К счастливым и благолепным местам они все устремились.
Видит из этого Ромул, что предпочтен он богами,
Царственный трон и земля по гаданью ему отдаются^{4}.