Философские трактаты

XXIV. (61) Итак, неужели ты считаешь, что для опровержения всего этого нужны еще более тонкие доводы? Мы видим в уме, верности, надежде, добродетели, чести, победе, здоровье, согласии и прочем в том же роде естественное (rerum vim), а не божественное. Это либо присуще нам самим, как ум, как верность, как надежда, как добродетель, как согласие, либо должно быть желанно для нас, как честь, как здоровье, как победа. И вот то, в чем я вижу только пользу, я вижу также представленным в форме статуи, которой воздается поклонение. Почему мы должны верить, что в добродетели, чести и прочем заключена божественная сила? Я пойму это только в том случае, когда узнаю. В особенности это относится к удаче (fortuna). Никто не может отделить от нее непостоянство и случайность, но божеству эти черты, конечно, не пристали.

(62) Далее, я не понимаю, как может вам нравиться такое объяснение басен, толкование имен. Бог Небо был оскоплен своим сыном, Сатурн был также закован в цепи своим. Это и прочее в том же роде вы защищаете таким образом, что те, которые это выдумали, выглядят не только не безумцами, но прямо мудрецами. Следует только сожалеть, что вы занялись также толкованием имен: Сатурн — потому, что он насыщается годами; Марс — потому, что он ворочает великими делами; Минерва — потому что сокрушает, или — потому, что угрожает. Венера — потому, что приходит ко всему; Церера — потому, что производит[521]. Какой опасный метод! Ведь во многих именах вы определенно завязнете. Что ты сделаешь с Вейовисом?[522] Что с Вулканом? Хотя, судя по тому, что ты имя «Нептун» производишь от «плавать»[523], не найдется, пожалуй, ни одного имени, которого происхождение ты не смог бы вывести по одной только букве. И, как мне кажется, ты в этом, пожалуй, плаваешь больше, чем сам Нептун.

(63) Много труда, тяжелого и совсем бесполезного, затратили сперва Зенон, после него Клеанф, а затем Хрисипп, чтобы объяснить смысл этих выдуманных басен, чтобы объяснить причины, почему то или иное божество носит свое имя. Но, занимаясь этим, вы, конечно, сознаете, что дело обстоит совсем по-другому, и что это — только людские домыслы. В действительности, то, что вы называете богами, — это естественное, а не божественное.

XXV. Но еще бо́льшим заблуждением было присваивать божеское звание многому губительному, и даже учреждать этому святилища. Ведь на Палатинском холме есть храм Лихорадки, а возле храмов в честь ларов[524] там находится храм, посвященный Орбоне[525]. И на Эсквилине мы видим алтарь Злой Судьбе. (64) Да будут изгнаны философией эти заблуждения, чтобы, когда мы рассуждаем о бессмертных богах, то говорили бы только достойное бессмертных богов. Я о них говорю то, что чувствую, а тебе я не сочувствую. Ты говоришь, что Нептун — это распространенный по всему морю дух с разумением. Так же ты говоришь о Церере. Но я это разумение ни у моря, ни у земли не только не могу постигнуть своим умом, но даже и представить себе не могу, что это такое. Так что мне придется в другом месте поискать доказательств того, что и боги существуют, и каковы они; я знаю только, что они не таковы, какими ты хотел бы, чтобы они были.

(65) Теперь перейдем к следующим вопросам. Во-первых, управляет ли миром провидение богов? Затем: печется ли оно о делах человеческих? Ибо из выдвинутых тобою положений[526] эти два остались нерассмотренными. И я считаю нужным, если вам угодно, рассмотреть их более подробно».

«Мне, — сказал Веллей, — очень даже угодно. Потому что я и с тем, что уже было сказано, совершенно согласен и ожидаю еще большего».

«А я, — сказал Бальб, — не хочу перебивать твою речь. Но… выберем для возражений другое время, и я, конечно, постараюсь убедить тебя, но…[527]

XXVI. [Лакуна]

Нет, так дело не пойдет[528]

, у нас теперь великий спор.Чтоб я к нему взмолилася? Почтила речью льстивой?[529]

(66) Разве не кажется, что она немало раздумывала, а ведь сама себе подстроила нечестивую погибель. А вот это, о Медее, куда как умно:

Если желаешь того, чего хочешь добиться,
Дело ты так рассуди, как велит само дело.

Между тем этот стих способен посеять всякие бедствия: [А слова Медеи]

Он теперь своим предательством мне руки развязал.
Дам я ныне волю гневу, погублю предавшего!
Мне печаль, ему стенанья, смерть ему, изгнанье мне[530]

.

Вот он этот разум, которого животные не имеют, и только человек, по-вашему, наделен им по особому благоволению богов. (67) Видишь, какой ценный подарок мы от них получили!

И та же Медея, убегая от отца и из отечества, —