Философские уроки счастья

Слабое здоровье заставляло его постоянно следить за собой, и благодаря размеренной жизни он никогда не болел, хоть и совершенно здоровым почти никогда не был. Никаких лекарств не признавал, делая исключение только для слабительного. Ел один раз в день, если не считать нескольких чашек чаю. Из удовольствий — полбутылки вина да ежедневная трубка табаку. К музам относился равнодушно, музыку ценил только весёлую, а из остальных искусств предпочитал кулинарию, о которой и разговаривал с женщинами. Пунктуальность Канта вошла в анекдоты. По его прогулкам можно было проверять часы и соседи говорили: «Нет ещё семи: профессор Кант ещё не проходил».

Таким знали профессора горожане, далёкие от философии. О чём он думал, над чем работал — было известно немногим. А он тем временем обдумывал весьма отвлечённые проблемы…

Категорический императив

Канта интересовали четыре главных вопроса: что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? что такое человек? На каждый из них он отвечал капитальным трудом. Мы поговорим лишь о втором, на который философ ответил своей этикой, изложенной в «Критике практического разума».

Итак, как нужно жить, чтобы быть счастливым? Для начала определим цель. Удовольствие? Не годится: «Какова ценность жизни, если ценить её лишь с точки зрения наслаждения, легко решить, — пишет философ. — Она — ниже нуля». И приводит мнения разных мыслителей, которые сравнивали жизнь с постоялым двором, каторжной тюрьмой, сумасшедшим домом и даже сточной канавой. Правда, когда-то Кант ценил удовольствия и даже считал, что сумма наслаждений превосходит сумму страданий. Но к старости чувственные услады потеряли для него значение. А что осталось? Нравственность: «жизнь наслаждающегося без разумения нравственности не имеет никакой ценности»…

Может, поискать другие идеалы счастья? Кант считает, что это бесполезно. К счастью стремятся все, но человек не в состоянии разобраться, из чего оно складывается. Для Канта счастье — это такое состояние, когда всё идет по нашей воле и желанию. Представить себе исчерпывающую сумму собственных желаний, не только нынешних, но и будущих, никто не в силах. Приходится руководствоваться единичными склонностями, что чревато ошибками. Поэтому, принимая решение, нужно думать не о счастье, а о долге. Но что это за долг? Перед кем он и какова его цель? По Канту, это долг перед Вселенной ради всеобщего счастья. Если Сократ считал, что добро — это знание, то Канту, чтобы быть честным и добрым, никакая наука не нужна. Достаточно спросить себя, в чём заключается мой долг в данном случае. Заповеди нравственного закона представляются философу божественными, космическими и потому бесспорными. Они всем известны с детства и есть в каждой душе: нельзя убивать, красть, лгать… Откуда они — загадка. «Две вещи наполняют душу всё новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, — звёздное небо надо мной и моральный закон во мне», — написал он свои знаменитые слова.

Но для Канта мало всего лишь поступать хорошо. Ведь в основе доброго поступка могут лежать не очень симпатичные личные интересы. Скажем, можно ухаживать за чужим одиноким стариком не из гуманных соображений, а имея виды на его квартиру. Такой поступок — результат внутреннего повеления (по кантовской терминологии — императива). Это условный императив, потому что имеет личный интерес. Если же такого интереса нет, поступок не преследует никакой цели и необходим сам по себе, то он — следствие категорического императива. Последний сводится к следующему: поступай так, чтобы правило твоей воли всегда могло стать принципом всеобщего законодательства. Здесь Кант не оригинален, и его формула — лишь старый призыв поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Однако разница в том, что нравственное значение поступка по Канту зависит от воли. Он считал, что удовольствие от добрых дел обесценивает их. Это вызвало немало возражений и насмешек. Немецкий поэт И. Ф. Шиллер написал такую эпиграмму:

Ближним охотно служу, но — увы — имею к ним склонность,
Вот и гложет вопрос: вправду ли нравственен я?
Нет тут другого пути: стараясь питать к ним презренье
И с отвращеньем в душе, делай, что требует долг!

На склоне лет Кант уже не противопоставлял любовь и долг и говорил другое: «Много ли стоит благодеяние, которое совершено с холодным сердцем?»