Философский камень Медичи

– Я не привык недооценивать представительниц слабого пола, тем более, как говорится, те, кто хвалит женщин, знают их недостаточно; а те, кто их ругает, не знают их вовсе, и если мужчина способен на все, то женщина – на все остальное, – звучно рассмеялся Смоленский, – ну да ладно, это, чтобы разрядить немного атмосферу. Теперь давайте обратимся к тому, за чем вы пришли. Итак, магистериум Гермеса Трисмегиста, который в обыденной речи больше известен под именем… Философского камня, а также красной тинктуры и просто-напросто Эликсира Жизни.

– Того самого, который превращает ртуть, олово и свинец в золото? – саркастически поинтересовалась Кася и с ехидцей добавила: – А я думала, что все это благополучно осталось в области средневековых сказок.

– Я понимаю и разделяю ваш скептицизм, но в конце концов нас интересует сама книга, а не реализуемость рецепта, который в ней содержится. Тем более Философский камень в подлинно алхимическом понимании был всегда гораздо шире заурядного набивания казны. Да и мудрецы Александрийской академии так его и рассматривали, даже и не пытаясь заняться столь низкой деятельностью, как производство золота в неограниченных количествах.

– А о чем тогда речь?

– О Магистериуме, если хотите, – это нечто вроде первоматерии, изначальной субстанции, лежащей в основе мироздания. Обладание этим знанием позволяло изменить материю и природу силой собственного сознания, что, собственно, и называют магией. Именно обретение Философского камня и давало сознанию эту власть над реальностью. При таком понимании ясно, что одним рецептом было не обойтись. Для любого, стремящегося к обладанию Магистериумом, это был долгий и трудный путь духовного освобождения и, если хотите, Просветления. Все это никак не могло походить на прозаичный интерес к превращению свинца и других неблагородных металлов в золото для удовлетворения вполне земных и материальных интересов. Если хотите, настоящие поиски Философского камня походили на жажду обогащения примерно в той же степени, что текст «Чайльд Гарольда» Байрона на книгу бухгалтерского учета частного предприятия «Рога и копыта».

– Но сейчас же уже доказано, что Герметический Корпус – сочинения греко-египетских неоплатоников, испытавших сильное влияние стоицизма, иудаизма, персидской теологии и древних египетских верований, – попыталась вывести профессора на путь рационализма Кася.

– Да, я согласен, именно так принято думать сейчас, – он остановился и, лукаво улыбнувшись, продолжил, – хотя, вполне возможно, и об этом почему-то умалчивают, что все совсем наоборот! И стоицизм, и иудаизм, и персидская теология, древние египетские верования просто восходят к единому источнику, и Герметический Корпус – отражение этого источника.

Кася молчала, переваривая услышанное.

– Не будем спорить, прочитайте лучше вот этот отрывок, приписываемый Гермесу Трисмегисту («Асклепий»), в котором он говорит о закате Египта, но не кажется ли вам это предупреждением для всех нас?

Кася внимательно вчиталась в протянутый текст, действительно, он был удивительно ясен и прозрачен:

«В тот час, устав от жизни, люди перестанут считать мир достойным предметом восхищения и преклонения. Вселенная эта, которая хороша и лучше всех явлений прошлого, настоящего и будущего, окажется под угрозой гибели; люди сочтут ее бременем; и с тех пор подвергнется презрению и небрежению весь мир – несравненное произведение Бога, великолепное строение, составленное из несчетного разнообразия форм всеблагое творение, орудие воли Божьей, который щедро изливает милость на свое создание, в котором все собрано воедино в гармоническом разнообразии – все явления, достойные благоговения, хвалы и любви».

– Вы согласны, что такие философские и поэтические тексты не могли не восхитить людей Ренессанса. Они открывали совершенно новый, наполненный неизведанным смыслом, мир. Создавали иллюзию, что перед ними таинственный, драгоценный рассказ о древнейшей, пришедшей из глубины веков египетской мудрости. Влияла и таинственность религии Египта, глубокие и неожиданные знания его жрецов, и, конечно, магия.

Кася только кивнула в ответ. Не согласиться с этим утверждением действительно было невозможно.

– Но имелась одна проблема. Найденный список был неполным, в нем отсутствовал последний из пятнадцати известных арабам трактатов. Однако переводчики Медичи подозревали, что существует еще один, последний и самый главный трактат – шестнадцатый. Алхимия была «священным знанием», поэтому вполне логично, что это знание держалось всегда зашифрованным. Поэтому и предполагали, что существует этот шестнадцатый трактат, он и есть квинтэссенция всего того, что создал Гермес, и именно в нем дается ключ ко всему. Да и шестнадцать – число особое, один плюс шесть равно семь. Семь – магическое число. Семь чудес света, семь ступеней посвящения у масонов и семь задач алхимии, в том числе приготовление Эликсира или Философского камня.

– Значит, Джироламо искал этот недостающий шестнадцатый том.

– Вот именно, – кивнул профессор.