Философский словарь

Любая война ужасна. Истина эта столь банальна, что не тускнеет от многочисленных повторений. И приверженность миру – не просто одна из точек зрения, но добродетель, а кому не хочется быть добродетельным? Но из этого вовсе не следует, что любой мир – благо, и далеко не всякий мир приемлем. Это и отличает приверженца мира от пацифиста. Быть сторонником дела мира значит стремиться к миру, искать пути к его установлению и защищать его, однако отнюдь не любой ценой, например отказом от любого насилия и войны. Именно такова позиция Спинозы: война может быть предпринята только с целью установления мира, но это должен быть не рабский, а свободный мир. Такова же позиция Симоны Вейль. Всякое насилие – зло, однако не всегда оно бывает предосудительным. Ненасилие является благом, только если оно действенно, а так бывает далеко не всегда («это зависит также и от противника»). Коротко говоря, быть приверженцем мира означает стремиться к миру как к цели. К сожалению, далеко не всегда эта цель может одновременно являться и средством.

Мистика (Mystique)

Этимология слова отсылает нас к мистериям. Однако мистики, какую бы религию они ни исповедовали, утверждают, что им открыто нечто вполне очевидное. Поэтому поверим им, а не истории слова или суеверию. Итак, мистик это тот, кто видит истину лицом к лицу. Его ничто не отделяет от реальности – ни дискурс (я называю это молчанием), ни отсутствие (я называю это полнотой), ни время (я называю это вечностью), ни, наконец, он сам (я называю это простотой; буддисты употребляют термин анатта (157)). Он сумел преодолеть даже нехватку Бога. Он опытным путем постигает абсолют, и делает это здесь и сейчас. Но по-прежнему ли абсолют является Богом? Многие мистики, особенно на Востоке, отвечают на этот вопрос отрицательно. Отсюда – «чистый мистицизм», который, по выражению о. Анри де Любака, есть «наиболее глубокая форма атеизма» (А. Равье, «Мистика и мистики», Предисловие). Такие мистики уже ни во что не верят: им хватает опыта.

Подобный мистицизм, достигающий максимума очевидного, становится противоположностью религии, которая являет максимум тайного.

Миф (Mithe)

Басня, принимаемая всерьез.

Миф О Пещере (Caverne, Mythe De La -)

Без сомнения, самый знаменитый из мифов Платона. Он изложен в книге VII «Государства». О чем же идет речь? О скованных цепью пленниках, сидящих в гроте (пещере) спиной к свету, не имея возможности повернуть голову. Перед собой они видят только каменистую стену пещеры, на которой от горящего у них за спиной костра пляшут тени – их собственные и разных проносимых мимо вещей и предметов искусственного происхождения. Поскольку пленники никогда не видели ничего, кроме этих теней, они принимают их за реальные существа и серьезно обсуждают их. Но вот одного из пленников силой выводят из пещеры. Он настолько потрясен, что поначалу ничего не различает вокруг себя. Ему хочется назад, в пещеру, но теперь он понимает, как там темно, и ему снова становится страшно. Так и все мы, живущие на свете: мы видим только тени реальности; наше солнце – тот же костер; мы ничего не знаем об истинном (сверхчувственном) мире, освещаемом истинным солнцем (Идеей Добра). Редко кто осмеливается взглянуть в лицо сверхчувственному миру, но и эти единицы вынуждены постоянно переходить от потрясения, вызываемого соприкосновением с Идеями, к помрачению, охватывающему их, стоит им вновь спуститься в пещеру. Прочие пленники только насмехаются над ними, а попытайся они вытащить их на свет, пожалуй, не остановятся и перед убийством.

В чем же смысл этого мифа? Платон внушает нам, что главное, т. е. Истина и Добро, находится не здесь и доступно только мысли – и то при условии, что мы вырвемся из плена чувственного мира. Это совершенный идеалистический миф, утверждающий иллюзорность реальной действительности, обесценивающий телесные ощущения, исполненный веры в иной мир, в трансцендентность, в Идеи, иными словами, в смерть. Ошеломительный успех, встреченный этой сказкой среди философов, красноречиво свидетельствует о присущем им отвращении к реальной действительности.

Мнение (Opinion)