Философский словарь

Четыре традиционно выделяемые добродетели, служащие основой и опорой (иногда их также называют кардинальными добродетелями: от латинского cardo, что значит дверной петельный крюк) всем прочим: благоразумие, или практическая мудрость (phronesis); умеренность; храбрость, или сила духа; справедливость. Разумеется, одной этой четверки далеко не достаточно: мало прибить к двери крюк, ее еще надо открыть.

Осуждение (R'eprobation)

Оценочное суждение негативного характера, относящееся к поступку другого человека. К морали осуждение имеет отношение только в связи с выводами, которые мы из него извлекаем. Если этого не происходит, оценка не выходит за рамки злословия или попустительства. Почти во всех случаях жизни предпочтительнее выглядят милосердие и молчание.

Отвага (Audace)

Исключительная храбрость перед лицом опасности, соизмеримая с ее вызовом (отвага одновременно и меньше, и лучше, чем безрассудство), но все же несколько выходящая за рамки здравого смысла (отвага – нечто большее, чем простая дерзость). Это ограниченная и односторонняя добродетель. В отваге больше смелости, чем осторожности; больше действия, чем размышления.

Можно отметить, что отвага принадлежит к числу нравственно нейтральных качеств. Действительно, она может с равным успехом служить и добру, и злу, руководствоваться и эгоизмом, и щедростью. Не следует путать отвагу с героизмом, который проявляется не только перед лицом опасности, но также перед лицом страдания, смерти, усталости и т. д. Отвага имеет право на эпитет «героическая» только в том случае, если она бескорыстна.

Ответственность (Responsibilit'e)

«Ответственность лежит на мне, но моей вины здесь нет». Эта фраза, произнесенная одним из наших министров, многих шокировала, хотя по существу не содержит ничего абсурдного или внутренне противоречивого. Я несу ответственность за все, что сделал по доброй воле, а также за все, что позволил сделать другим и чему не смог помешать. Так, например, я несу ответственность за свои ошибки. Ученик в школе не станет просить, чтобы ему не ставили двойку или поставили ее кому-нибудь другому, под тем предлогом, что ошибся он не нарочно. Так же ни один серьезный политический деятель не станет требовать, чтобы окружающие закрыли глаза на его просчеты. Но это не значит, что ученик и политик должны чувствовать себя виноватыми, – да они и в самом деле не виноваты. Мы отвечаем за свои ошибки и просчеты, но вину несем только за те ошибочные действия, которые совершили, зная, что они ошибочны. Согласитесь, есть разница между тем, что вы проедете на красный свет, не заметив сигнала светофора, и тем, что вы сознательно совершите наезд на пешехода. Если в результате обоих действий пешеход пострадает, вы будете ответственны за это и в первом, и во втором случае. Но вина за гибель пешехода ложится на вас только во втором (в первом случае вы также можете быть виноваты – в невнимательности, превышении скорости или неосторожности). Французский суд учитывает это обстоятельство, и водителя, совершившего правонарушение, повлекшее человеческие жертвы, в состоянии опьянения, наказывает менее строго, чем многим из нас хотелось бы. Водитель виноват в том, что сел за руль в нетрезвом состоянии, рассуждает судья, но он виноват не больше, чем все прочие водители, берущиеся за руль под хмельком, хотя тем повезло и они никого не задавили. На мой взгляд, следует гораздо строже наказывать водителей за вождение в нетрезвом виде. Но это не значит, что к тем из них, кто стал виновником аварии с трагическим исходом, надо относиться как к убийцам – они были пьяны точно так же, как те, кто никакого наезда не совершил, просто им меньше повезло. Иначе это будет уже не правосудие, а месть. Ну хорошо, скажете вы, но ведь в неосторожном вождении такие водители все-таки виноваты! Конечно, виноваты, и наказывать их следует именно за это, но никак не за убийство. Человек сел за руль в пьяном виде – он виноват в этом. Он сбил другого человека – ответственность за его гибель несет тоже он, но он в ней не виноват. Все эти примеры служат иллюстрацией к приведенным выше словам министра, показывая, что в них нет никакого противоречия. Ответственность (в политике и любой другой сфере) может служить основой для политических санкций (отставки, понижения в должности, отказа от повторного избрания и т. д.), но не более того. Уголовные санкции предполагают не ответственность, а вину. Так виноват был наш министр или не виноват? Судить об этом я не берусь, не располагая ни необходимой компетенцией, ни желанием это делать. Но его ответственность за гибель сотен пациентов, умерших в результате нарушения правил переливания крови, лежит на нем огромным грузом, и от нее, конечно, так просто не отмахнешься. И, отдадим ему должное, он эту ответственность признал. Поэтому с нашей стороны было бы по меньшей мере несправедливо упрекать его в трусости или глупости.