Философы о философах

Представление о человеческой свободе подразумевает согласие (или разногласие) с Богом в ситуации обретения важнейшей, основополагающей возможности – творить. Но Бог – абсолютный творец, а человек – субъект, обретающий право выбора.

Свобода – изначально божественное свойство. Человеческая свобода не тождественна божественной, однако тесно связана с божественным промыслом. Представляет собой, по сути, его зеркальное отражение.

Свобода человека в софийном, православном понимании не ведет к подавлению других людей. Она реализуется в высшем творчестве. И в высшем риске быть человеком. Вот это – очень русская черта философии свободы.

Это замечание Бердяева требует дальнейшего развития, осмысления. Является весьма необычной, далеко не само собой разумеющейся, глубинно-мистической, русской, православной интуицией. Очень нужной нам сегодня для построения философского русского Логоса.

Свобода есть риск перед лицом смерти. В этом ее экзистенциальное измерение. Однако Логоса без взгляда глаза в глаза со Смертью не обнаружишь.

Коммунизм непонятый

Второе важное замечание Бердяева – идея о религиозном смысле русского коммунизма.

Мы живем последние столетия в секулярном мире. Этот мир, не признающий религии в качестве социально-политической догмы и базовой установки, на Западе и на Востоке принципиально различен. Ибо секуляризации подвергаются разные религиозные модели, включающие в себя и политику, и антропологию, и онтологию, и представление о нормативном обществе, и все остальное.

Представление католичества о церкви включает в нее только клир, священников. Секуляризация католической теологии порождает политическую систему, в которой секулярным аналогом клира является государственный аппарат. Отождествление церкви с клиром, священством дает нам адекватное представление о государстве, воплощенном в его государственном аппарате. В какой-то мере это отражается на всей западноевропейской политической культуре Нового времени.

Вторая модель – протестантская. Церковь как некое искусственное творение верующих, которые сходятся в рациональном толковании священных текстов. Совокупность индивидуумов, понимающих или толкующих Священное Писание примерно одинаково. То есть секта, деноминация. Кстати, в протестантском контексте слово «секта» не имеет негативного значения. Такие церкви сами охотно называют себя «сектами». Разные люди с собственными, индивидуальными взглядами соглашаются между собой на создание более или менее устраивающей всех коллективной инстанции – это и есть «церковь» для протестантов.

Продукт секуляризации протестантизма – современное гражданское общество с его представлениями о либеральной политике. Та, в свою очередь, формируется на основании социального контракта граждан и впоследствии может пересматриваться, перекраиваться, видоизменяться в любую сторону.

Православный христианин Бердяев под «церковью» понимал совокупность всех крещеных людей. И тех, кто прошел первое посвящение через крещение, и тех, кому суждено было пройти второе посвящение через рукоположение – клир. То есть не просто верующих, а верующих посвященных.

Это совершенно другая модель понимания сущности церкви, сильно отличающаяся и от католической, и от протестантской.

Такая церковь строится сверху, через Святого Духа. Он снисходит на человека во время святого крещения, а также передается через рукоположение от апостолов, священства.

Если подвергнем секуляризации эту православную модель, то получим народное государство, включающее в себя как представителей политической власти (то есть аналог клира), так и всех остальных граждан. Нечто подобное Бердяев описал в работе «Истоки и смысл русского коммунизма».

Он говорит: посмотрите, коммунистическая идеология, победившая в России в 1917 году, представляет собой секуляризацию именно православного понимания государства. Да, это не религиозная и даже антирелигиозная идеология. И в то же время мистико-политическое учение.

Атеистическая? Безусловно. Но по-своему воспроизводящая традиционный и тотальный характер понимания церкви. Перенесенный на политическую, социальную систему.

Суть русского коммунизма – секулярная соборность. Чтобы определить наше отношение к нормативной русской политике, необходимо внимательнейшим образом прочесть упомянутую выше работу. И не только согласиться с критикой коммунизма, высказанной Бердяевым. Важнее не осудить или оправдать, а понять советский период нашей русской истории, осмыслить идею религиозного характера русского коммунизма, имевшую для Бердяева колоссальное значение.

Времена выбирают

Третье замечание, третья линия Бердяева, которая мне представляется предельно актуальной, – его идея, выраженная в работе «Новое средневековье». Вот это, пожалуй, тот самый текст, который можно воспринимать как великолепную программу для построения новой России.