Философы о философах

Новое Средневековье – блистательный концепт. Каждое время имеет собственную структуру. Когда движемся во времени – воспроизводим структуру той или иной эпохи. В том, что эти эпохи сменяют друг друга, нет никакой фатальности.

Время не является линейным. Оно многозначное, многоуровневое. Мы можем пройти несколько направлений, или сделать несколько шагов по одной дороге, либо свернуть.

Время извилисто, способно делать круг, цикл. Сойти со своего пути и снова на него вернуться…

Средневековье – это вечная возможность, организация ценностной системы, общества, самой исторической темпоральности по особому религиозному иерархическому сценарию.

Бердяев говорит, что его допустимо рассматривать не как прошлое, а как возможное, наряду с модерном и современностью. В этом и состоит наша свобода: в возможности выбрать узор и структуру времени.

Возникает выбор сущностной парадигмы Средневековья, предполагающей религиозное, героическое, иерархическое общество. Вопреки материалистическому, бытовому, прагматическому, торговому строю, который доминирует в современности.

Что такое современность по Бердяеву? Это царство торгашей. Средневековье же – время героев. И даже несмотря на то, что торгаши периодически побеждают, герои, которые в таких случаях уходят в тень, все равно не исчезают до конца. И мы вправе ожидать реванша героев, их грядущей победы над торговцами, наступления эры доминации двух первых сословий – жрецов и воинов, священников и дворян.

Мы явно изжили коммунизм и отвергли либерализм. В постмодерн, в систему трансгендерного общества, в европейское разложение индивидуума на составляющие – в такое будущее нам явно не хочется. А альтернативы – будь то советская, националистическая или раннебуржуазная – сейчас невозможны. Поскольку от советского мы отказались, а во что со временем может развиться раннебуржуазное начало, видим по нынешней Европе. Национализм развалит Россию.

Сделать шаг назад – значит просто на время задержать тенденции. Двигаясь по пути либерализма, неизбежно придем к мультикультурализму, феминизму и однополым бракам, поскольку все это заложено в самой либеральной идеологии. Сегодня мы наблюдаем «высшую стадию» либерализма. Противопоставлять ей какие-то предшествующие, более приличные социальные формы – бесполезно и безответственно.

Новое Средневековье по Бердяеву как достойная России альтернатива современности является, на мой взгляд, оптимальным горизонтом.

Под знаком Софии Алексей Козырев о Сергии Булгакове (беседа с корреспондентом журнала «Свой»)

Сергей Николаевич Булгаков

СВОЙ: Осмысливая «прошлое, настоящее и будущее», обществоведы используют чаще всего три основных дискурса. Высший и наиболее сложный – философский, здесь затрагиваются духовный аспект, телеология и тому подобные вещи. Рангом ниже – сфера идеологии, идеальной политики. Еще ниже – реальная политика, то, что важно «здесь и сейчас», актуально для общества. Можно ли в творчестве Сергия Булгакова эти дискурсы органично соединить, перебросить лесенку от его философии к тому, что способствовало выстраиванию понятной для всех идейно-политической модели?

Козырев: Булгаков был человеком модерна. При вполне профессиональных экономических знаниях, при том, что он окончил юридический факультет Московского университета, готовился стать экономистом, аналитиком, политэкономом (и, в конце концов, им стал, даже написал две значительные книги – «О рынках при капиталистическом производстве» и «Капитализм и земледелие»; причем на вторую, как на серьезный анализ состояния дел в сельском хозяйстве, ссылался не кто иной, как Ленин), его все время тянуло куда-то «на сторону».

Он совмещал в себе множество ипостасей – мистика, философа, социолога, богослова (в конце жизненного пути). И в некотором смысле – писателя. Ибо в «Свете Невечернем» находим, наряду с экскурсами в учение об Абсолюте, проникновенные лирические зарисовки из «интимного дневника». В этом автор старался уподобиться своему другу, священнику Павлу Флоренскому, который, кстати говоря, тоже был человеком модерна, стремившимся сочетать самые разные сферы приложения своего таланта, собственного эго.

Политика в этот обширный круг интересов и специализаций тоже так или иначе входила. Булгаков в свое время прошел в Государственную думу 2-го созыва, заделался депутатом в качестве беспартийного христианского социалиста.

Звучит забавно – «беспартийный христианский социалист». То есть он все-таки занимал определенную идеологическую нишу, принадлежал к некой политической партии. Хотя та и была виртуальной – официально ее не существовало.

Из трех областей, которые Вы упомянули, принадлежность Булгакова к первой, философской, наиболее очевидна. Ко второй, идеологической – отчасти.