Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи

А значит, "качельная" теория гарантировала, что в деловой цикл будет автоматически вмонтирован аварийный выключатель: возникающий избыток сбережений приведет к снижению цены кредита, и предприниматели получат дополнительный импульс к расширению своей инвестиционной активности. Теория признавала, что экономика может войти в фазу спада, но утверждала, что долго она там не задержится.

Но именно это и произошло во время Великой депрессии. Ставка процента упала, но ничего не случилось. В ход были пущены проверенные временем лекарства от всех болезней — щепотка облегчения в отдельных местах и щедрая порция оптимистического ожидания, — но пациент никак не желал идти на поправку. Несмотря на безупречную логику, теория откровенно не учитывала чего-то, повествуя о размеренных колебаниях ставки процента, призванных уравновешивать качели сбережений и инвестиций. Что-то еще должно было удерживать экономику от возвращения в привычное состояние.

Кейнс вынашивал план своей великой книги довольно долго. "Чтобы понять мое состояние, — писал он в 1935 году Джорджу Бернарду Шоу, по чьему предложению только что перечитал Маркса и Энгельса и обнаружил, что те ему совсем не по нутру, — …вы должны знать, что, на мой взгляд, я нахожусь в процессе написания книги по экономической теории, которая совершит переворот в наших взглядах на экономические проблемы — конечно, не прямо сейчас, но на протяжении следующих десяти лет… Я не жду, что вы или кто-либо еще поверит в это в данный момент времени. Что же до меня, то я не просто надеюсь, что мои слова окажутся правдой, — я вполне в этом уверен"[251].

Как и обычно, он оказался прав. Книге было суждено стать настоящей бомбой. При всем при этом очень маловероятно, что Шоу удалось бы разглядеть в ней таковую, возьмись он за чтение Кейнсова труда. Тем, кого не отпугивало название — "Общая теория занятости, процента и денег", — было достаточно перевернуть несколько страниц; можно представить себе удивление Шоу, встретившего на двадцать пятой следующий пассаж: "Обозначим через Z цену совокупного предложения при объеме занятости N, а отношение между Z и N запишем как Z=F(N) и назовем функцией совокупного предложения". Словно этого было мало, чтобы отвратить почти всех, в книге явно недоставало той общественной панорамы, что была знакома дилетанту по работам Смита, Милля или Маркса. Время от времени в ней можно встретить блистательные отступления — как, например, очень знаменитый пассаж, проводящий параллели между покупкой акций и выбором победительницы конкурса красоты, — но они казались лишь оазисами в пустыне алгебры и абстрактного анализа.

И все-таки книга была поистине революционной, и никакое другое слово тут не подойдет. Она перевернула экономику с ног на голову, точно также, как до нее это сделали "Богатство народов" и "Капитал".

Дело в том, что из "Общей теории…" вытекал потрясающий и в чем-то пугающий вывод. На самом деле никакой системы безопасности не существовало! Экономика скорее походила не на рано или поздно приходящие в состояние покоя качели, а на лифт — он мог как двигаться вверх или вниз, так и стоять на месте. Причем он с равной вероятностью мог остановиться как на первом этаже, так и на самом верху шахты. Иными словами, депрессия вовсе не являлась лекарством от самой себя: экономика могла находиться в состоянии спада неопределенно долгое время, словно заштилевший корабль.

Как такое могло происходить? Разве в находящейся на дне экономике масса сбережений не будет настолько огромной, чтобы сбить ставку процента, сделать заемные средства дешевле и таким образом заставить бизнес расширяться?

Кейнс заметил, что в этой логике есть серьезный просчет, и его нельзя не заметить, обратив внимание на самый простой и очевидный (если задуматься об этом) факт экономической жизни: в период спада экономической активности не приходится говорить о потоке сбережений. Потому как во время экономического хаоса доход снижался, а снижаясь, он тянул за собой и сбережения. "Как можно ожидать от общества одинаковых сбережений и когда оно процветает, и когда еле сводит концы с концами?" — недоумевал Кейнс. Очевидно, это глупо. Результатом депрессии будет не избыток сбережений, а их недостаток, не поток, но тонкая струйка.

Так все и было на самом деле. В 1929 году граждане США отложили на черный день 3,7 миллиарда долларов своего дохода, а уже через три года они не сберегали ничего, точнее, понемногу проедали сбережения, сделанные раньше. Отложившие на пике роста экономики 2,6 миллиарда долларов после выплаты налогов и дивидендов корпорации через три года потеряли уже 6 миллиардов. Очевидно, Кейнс был прав: сбережения подобны роскоши, не выдерживающей испытания тяжелыми временами.